Конфетти для близнецов - [5]

— Садитесь-садитесь! — быстро проговорил первый остановившийся водила на довольно побитой машине.

— Сколько? — сурово вопрошала Ирка, при этом, правда, уже запустив одну ногу в тепло салона.

— Договоримся! — хмыкнул тот, и тут я его узнала: — Дядь Вить!

— Ой, Юлька, ты? — дядя Витя рывками нажимал на педаль газа и активно выворачивал руль: — Ваще, блин, ну, е-мое! Это я не вам, девчонки, — тут же поправился он, выравнивая машину. — Домой?

— Ага, — кивнула я. — Что там Инка? Приезжать не думает? — поинтересовалась я первым делом, ведь подхвативший нас дядя Витя был не кто иной как Инкин папа. А Инка — это наша лучшая подруга со двора, правда, несколько лет назад выскочившая замуж и сбежавшая по этому поводу жить и работать в город Петербург. — Ой, и с наступающим, дядь Вить! — спохватилась я.

— Спасибо, девчонки, вас тоже, — на секунду повернулся он и вновь вцепился в руль, рывками то газуя, то притормаживая: — Стоять, кобыла, красный свет! А Инка…

Дядь Витя выдал ряд междометий, относящихся в основном к празднично-дорожной обстановке в городе, но среди этого все-таки смог выдавить из себя требуемую информацию:

— Только я вам ничего не говорил — она второго будет! «Запорожец» купи — тоже хорошая машина! — рявкнул он на замешкавшийся впереди джип.

Занятые радостным обсуждением предстоящей встречи с подругой, мы не сразу заметили, что Инкин папа, стараясь перекричать орущее радио, обращается к нам:

— …и, это, девчонки, представляете, упал обломок спутника…

— Жизни? — хмыкнула Ирка, поглаживая Пашкину ладонь. «Хоть бы в торте не было растительного масла, которое так уважает мама…»

— Дядь Вить, вы поменьше эти сплетни слушайте, — отмахнулась я, разглядывая сверкающий новогодними огнями город. Вот только дождь все портил! Лил и лил, и за мокрым стеклом разноцветность праздника превращалась в дрожащий, хоть и разноцветный, туман…

— Вы думаете, у меня сколироз? У меня нету сколироза! — слегка обиделся Инкин родитель, нервно переключая передачу. — Я сам все слышал и запомнил! — возмущался он. — Нет, память, бывает, меня подводит — я и на Ритке женился, чтоб не запутаться, потому что Маргарита — имя редкое…

— Да мы вам верим! — поспешила успокоить я, не вдаваясь в подробности по поводу и склероза, который имелся в виду, и сколиоза — хотя дядя Витя настаивал, что любой из этих болячек он не страдал никогда! Просто масс-медиа постоянно кормят нас всякой ерундой — про конец света, инопланетян…

— Вот-вот! — снова возбудился он, высовываясь в окно: — Брателло, ты как-то неправильно едешь! Давай, блин, давай… — дядя Витя усиленно крутил рулем, но сегодня вечером, тридцать первого декабря, все ехали неправильно!

— Я ж про то и говорю, что спутник — это фигня, чтоб мы заткнулись, а на самом деле это тарелка прилетела. А что? — снова повернулся он назад, к Ирке с Пашкой, поскольку я уже три раза согласно кивнула. «Тарелки мама предпочитает глубокие, а теть Наташа — плоские, с шишечками, праздничные такие…» — встревоженно думал Пашка, поглаживая Иркино плечо в промокшей куртке.

Но судьба в виде дождя, луж и черной «Тойоты», пролетевшей навстречу, помогла не отвечать нам на сомнительное утверждение Инкиного отца, поскольку волна грязных брызг из-под огромных колес фейерверком влетела в открытое окно нашей машины.

— Ко-озел, блин, ваще! — отплевываясь, мотал головой дядь Витя, пока я искала в сумке салфетки. — Все люди как люди, а этот — козел! Спасибо, не надо! — он отпихнул мою руку. — Мама не горюй! Где вам?

Мы уже подъезжали к нашей остановке.

— Можно здесь, не поворачивайте, — предложила я, а дядя Витя не возражал: — У матросов нет вопросов! Сейчас я вас десантирую…

— Спасибо! Еще раз с наступающим! — мы побежали к подъезду.

Рамблер-почта. Написать письмо.

«На месте. Осматриваюсь. Жду объект».

Отправить письмо. Вы не указали тему письма.

Тема письма — «Ликвидация».

— Пра-авильно! Я ж так и хотела! Наташ, а я шо говорю? — услышали мы, толкаясь в тесном коридоре. Всем хотелось как можно быстрей скинуть промокшую обувь и присоединиться к сухому праздничному теплу. Ну и к столу присоединиться тоже было бы неплохо!

— Давайте, — мамуля появилась в прихожей, чтобы забрать мокрые куртки, и по ее лицу я поняла, что она-то как раз не все так хотела, как Пашкина мама!

— Все готово? — осторожно поинтересовалась я, заглядывая в зал. Благодаря стараниям мамули, сияющая новогодняя сказка была готова начать свое представление в рамках этой комнаты — голубая атласная скатерть была прикрыта белой кружевной, словно только что выпавший снежок, а в центре волновался букет из белых роз, еловых шишек и серебристых бантиков. Японский фарфор красовался на голубых салфетках, а начищенный хрусталь искрил в предвкушении праздника.

— Молодец! — я чмокнула зардевшуюся мамулю в гладкую щеку. — А… — начала я, но в зал, громко топая, вошла Любовь Яковлевна и, резво сдвинув одну из салфеток в сторону, отчего о бокал жалобно звякнуло семейное серебро, пристроила на край стола какое-то блюдо с яркой массой, капнув маслом на белое кружево.

— Ну красота! — объявила она, любовно оглядывая стол.