Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка - [9]

В полном соответствии с мечтами Багси Зигеля Лас-Вегас стал американским Монте-Карло — без всякой неизбежной упаковки его представителями высшего класса из казино Ривьеры. В Монте-Карло по-прежнему царит роскошная старомодность благородных львов XIX столетия — барона Блейхродена, великого победителя за рулеткой, который всегда говорил: «Мои дорогие друзья, совсем не так просто ставить на черное». Или лорда Джерси, выигравшего семнадцать максимальных ставок подряд (на черном, между прочим), который затем повернулся к крупье, сказал: «Премного обязан, старина», — забрал свой выигрыш в Англию, вернулся в родную страну и больше никогда в жизни не баловался азартными играми. Или старого герцога де Динка, который утверждал, что может выигрывать только в благородном клубе «Приве». Заполучив однажды вечером очень приличный выигрыш, этот самый герцог заметил, как двое англичан, разинув рты, глазеют на его богатство, после чего отдал им все тысячефранковые расписки, какие только имелись у него на руках, и сказал: «Вот, Англичане без денег — вещь достаточно одиозная». Тысячи европейцев низшего порядка теперь располагают достаточными средствами, чтобы отправиться на Ривьеру, однако они так и остаются под освященным столетиями покровом аристократии. В Монте-Карло по-прежнему в ходу «неверные вилки», «дефектные акценты», «бедный пошив», «несуразные демонстрации», «богатые выскочки», «культурная скука» — понятия, неизвестные в Лас-Вегасе. В честь величественного открытия Монте-Карло как курорта в 1879 году архитектор Шарль Гарнье спроектировал оперный театр для «Пласе дю Казино», а Сара Бернар прочла символическую поэму. А в честь дебюта Лас-Вегаса в 1946-м Багси Зигель нанял Эбботта и Костелло. В каком-то смысле это довольно многое вам объясняет.

А теперь я нахожусь в кабинете Мейджора Э. Риддла — президента отеля «Дюнс». Президент аккуратно зачесывает назад волосы и носит на мизинце массивное золотое кольцо с утопленным в нем бриллиантом. Как и всюду в Лас-Вегасе, здесь кто-то включил кондиционер на такую мощь, чтобы это непременно запомнилось как особый стиль кондиционирования воздуха в Лас-Вегасе. В половине пятого Риддл должен явиться к доктору по поводу какого-то там прыща у него на шее. Мод Макбрайд, его секретарша, держит голову пониже и усиленно растирает загривок. Ли Фишер, местный пиарщик, и я время от времени крутим головами, дабы суставы совсем не застыли. «Стардаст» купил и импортировал версию представления «Лидо де Пари», так что теперь зрелище всех тех покрытых блестками гусиных потрохов, розовеющих на ногах фламинго, воспламеняет туристов. «Тропикана» ответила на такой откровенный вызов «Фоли Берже», «Нью-Фронтир» вставил в свой репертуар «Пари О-ля-ля», «Гасьенда» ухватилась за кукольное шоу «Ле Пупес де Пари», а «Силвер Слиппер» призвал на помощь Лили Сент-Сир, стриптизершу, которая, хоть и с натяжкой, могла сойти за француженку. Таким образом «Дюнc» купил третье и последнее из всех великих парижских девичьих шоу, «Казино де Пари».

— И мы намерены устроить там такое, — говорит Ли Фишер, — чего они ни в жизнь не превзойдут. В этом городе приходится двигаться вперед не иначе как колоссальными шагами.

Колоссальными? Но насколько? Красота шоу «Казино де Пари» в отеле «Дюнc» окажется такой, что оно уже будет находиться по ту сторону искусства, по ту сторону танца, по ту сторону спектакля, даже по ту сторону приятно возбуждающего мелькания паха. «Казино де Пари» станет чем-то поистине чудовищным в американском исчислении — чем-то вроде космического проекта «Меркурий».

— Одно это шоу будет обходиться нам в два с половиной миллиона долларов в год плюс полтора миллиона на производство, — говорит тем временем Мейджор Э. Риддл. — Одни только костюмы станут чистой фантастикой. Там будет более пятисот этих самых костюмов и… в общем, они станут чистой фантастикой. А этот аппарат… к тому времени, как мы закончим расширять сцену, этот аппарат обойдется нам в двести пятьдесят тысяч.

— Аппарат?

— Да. Шон Келли занимается обустройством сцены. Все декорации будут электронным образом двигаться прямо у вас на глазах. Раньше Келли работал с этим малым по имени Ллойд Райт.

— С Фрэнком Ллойдом Райтом?

— Вот именно. Келли обустраивал сцену для «Блица». Вы ее видели? Просто фантастика. Одна сплошная электроника. Аппарат сейчас сооружают для нас в Глазго. Это в Шотландии. Со дня на день его нам сюда переправят. Он движется по всей округе, создает дым и разные там спецэффекты. У нас будет все на свете. С его помощью можно даже устроить на сцене бомбардировку. И зрители наверняка подумают, что весь театр вот-вот взорвется ко всем чертям. Этот аппарат придется программировать. Для того чтобы его соорудить, приходится использовать тот же самый механизм, при помощи которого сварганили «Молниеносную Ракету». Он называется «Цельсон» или что-то в таком духе. Вот какая сложная вся эта ерундовина. Приходится мастрячить примерно то же самое, что и «Молниеносная Ракета».

Пока Риддл говорит, вполне можно представить себе образ секса, скачущего на гребне грядущего. Станут разворачиваться целые живописные картины голозадых космонавток, носящихся на фантастических скоростях по эллиптическим орбитам по залу «Казино де Пари» в отеле «Дюнc» — тут всплеск покрытых блестками гусиных потрохов, там мутное пятно декольных глаз с черными ободками. Тут и там вовсю подмигивает чей-то пах, пока, запуская один невероятный проект «Кульминации» для наших времен, Шон Келли, который раньше работал с этим малым по имени Фрэнк Ллойд Райт, не нажимает красную кнопку — и в грибовидном облаке среди общего грохота не возникает весь улюлюкающий гарем.