Осталось только одно, что по самой своей природе не могло быть ложью. Единственное место, где еще дышала любовь. Жизнь изменила, но договор заключался не с жизнью.
После обеда в четверг он отвез ее в парикмахерскую, а когда заехал за ней на обратном пути, сказал, что она прекрасно выглядит. Она поблагодарила со смущением девушки, впервые в жизни услышавшей комплимент. В этот миг она испытала первое сильное чувство после операции, если не считать страха и отвращения, – чувство всепоглощающей веры в него. Вечером, оставшись одна в своей спальне, она тщательно пересчитала припрятанные таблетки и, прежде чем проглотить, положила под пресс-папье записку: «Исполни свое обещание. Не давай им воскресить меня».
Она всегда, с раннего детства, представляла это как глубокий сон – и больше ничего. С тех самых пор, как впервые увидела под забором птицу, которая не открыла глаза, когда до нее дотронулись веточкой. Но сон осознаешь только после пробуждения, так что… Она не испытывала страха перед смертью, но ей было страшно прервать этот глубокий сон. Веки превратились в розовые шторки, пропускающие свет. Она открыла их и увидела глянцевитые стены больничной палаты. В своей руке она почувствовала чужую. ЕГО руку.
