Конечная остановка - [49]

— И все-таки вы с ней порвали? — спросил комиссар.

— Не я. Она. Из-за моего сына. Ей хотелось, чтобы я женился на ней, а я не мог. Я полагал, что мой мальчик еще нуждается во мне. У него трудный, непредсказуемый характер. Он не вынес бы Элиан… Она это быстро поняла.

«Вот почему она все время придиралась ко мне, — подумал Люсьен. — Я служил препятствием». Он видел руки отца, которые то соединялись, скрещиваясь, то разъединялись.

— Вы прекратили всякие отношения? — спросил Шеро.

— Да. Ситуация оказалась безвыходной. Но я ее не забыл. Напротив! Если в моем возрасте теряют женщину, то вместе с ней теряют и остатки молодости. И вдруг в понедельник она мне позвонила. Я, разумеется, знал из газет, что она исчезла, но вместе с тем узнал и о том, что у нее был любовник; это привело меня в ярость. Я решил, что настал подходящий случай, чтобы объясниться. Она назначила мне свидание в маленьком бистро на перекрестке дорог в Анжер и Каркефу. Судя по всему, она совершенно не владела собой. Я поехал. Этот телефонный звонок страшно разволновал меня. Зачем она позвонила? Хотела возобновить наши отношения? Я так настрадался, что решил пойти на все уступки. Она ждала меня у кафе.

— В котором часу это произошло?

— Около семи, почти совсем стемнело. Я нашел ее в ужасном состоянии, и не только физическом, но главное — моральном. Она говорила мне о вещах, в которых я ничего не понимал.

«Если она узнала меня и сказала ему, что это был я, я покончу с собой!» — подумал Люсьен.

— Я посадил ее к себе в машину и отъехал от перекрестка, потому что она слишком яростно размахивала руками, а я не хотел привлекать к себе внимания. Потом… признаюсь, я не очень хорошо помню. Я тоже потерял голову. Не слушая ее, я сразу же заговорил о Филиппе. Мы страшно поссорились, и я схватил ее за шею. Я вовсе не собирался ее душить. Я утверждаю это, и вы должны мне верить. Она сразу потеряла сознание, и я понял, что она мертва. Может, я слишком сильно нажал. Не знаю.

— Вы заявляете, — сказал комиссар, — что не причастны к ее похищению?

— Абсолютно не причастен.

— Допустим. Но вы, я полагаю, понимаете, что остается еще многое прояснить.

Комиссар встал.

— Я вынужден просить вас следовать за нами.

Послышался шум отодвигаемых стульев. Люсьен не мог оторваться от двери. Он успел услышать, как отец спросил:

— Позвольте мне сказать два слова сыну… наедине? Я вовсе не собираюсь бежать. Но ваше присутствие смущает меня.

— Только скорее.

Доктор обнаружил Люсьена за дверью.

— Ты подслушивал?

— Да.

— Ты все слышал?

— Да.

— Мой бедный мальчик!

Люсьену хотелось броситься к нему в объятия. Но он не мог пошевелиться.

— Потом когда-нибудь ты поймешь. Ты поймешь, что значит увлечься женщиной.

— Я это знаю, папа… Она говорила с тобой обо мне?

Люсьен смотрел отцу прямо в глаза.

— Почему она должна была говорить о тебе? — удивился доктор.

Нет, он не лгал. И он никогда не узнает.

— Спасибо, — прошептал Люсьен.

Он и сам не знал, к кому обращался. Быть может, к Провидению, которое на этот раз проявило великодушие.

— Тут, в сейфе, найдешь крупную сумму, — снова заговорил доктор. — И поедешь жить к бабушке…

Он, видно, забыл, что старая дама отправилась в путешествие. Зачем ему напоминать?

— Да, папа.

— Расплатишься с Мартой.

— Да, папа.

— И постараешься забыть. Когда-нибудь ты меня, возможно, простишь…

Оба они чуть не плакали.

— Я не хочу, чтобы ты здесь оставался, — продолжал доктор. — Могу я рассчитывать на тебя, Люсьен?

— Да, папа.

— Прошу вас, мсье, — сказал, не переступая порога, комиссар.

— Иду… Мой дорогой Люсьен… Нет, я не хочу, чтобы ты обнимал меня… Пожми мне лучше руку.

Люсьен поставил на пол тяжелый чемодан. Перед тем как подойти к кассе, он прочитал газетные заголовки:

«Неожиданная развязка в деле Шателье… Остаток выкупа возвращен… Доктору Шайю предъявлено обвинение… Убийство из ревности… Похищение остается необъяснимым…»

Это случилось вчера. Это уже осталось в прошлом. Люсьен взглянул на расписание. Он все еще колебался. Антверпен… Амстердам… Гамбург… Неважно куда, лишь бы на край света. Где-то ведь должен ждать корабль… надо попытаться… чтобы стать другим…

Он наклонился к кассиру.

— Второй класс до Антверпена… Да, обратный не нужен…

На склоне лет (перевод Л. Завьяловой)

Глава 1

До ограды четыреста шагов. До скамейки, что в глубине парка, — моей «персональной» скамейки — четыре тысячи двести двадцать два. Никто и никогда там ко мне не подсаживается. На дорогу до автобусной остановки у меня уходит шесть минут, если идти по теневой стороне. И двадцать две минуты до вокзала, где я, случается, покупаю газеты, которых не читаю. Или же, запасшись перронным билетом, усаживаюсь в зале ожидания и пробегаю глазами «Фигаро», «Орор», «Нис-матен». Я воображаю себе, что жду поезда, который так и не прибывает. Экспрессы следуют один за другим. Из Парижа, Страсбурга, Брюсселя. Тяжеловесные ночные железнодорожные составы — тихие, запертые, со спущенными шторками. Последний, на котором я ехал… направлялся вроде бы в Лиссабон… но это не точно.

Воспоминания, если не проявлять о них заботы, сплетаются и вьются, как дикие растения. А я очень привязан к неухоженному парку своих буйных воспоминаний. Мне случается проводить в нем целые часы, особенно в послеобеденное время. Надо учиться жить организованно, когда, вставая поутру, заведомо знаешь, что у тебя в запасе пятнадцать или шестнадцать часов на то, чтобы стариться с каждой секундой. Основное занятие пожилого человека — постараться выжить. Его постигаешь не сразу. Медлительность, которую я семьдесят лет считал недостатком, я теперь холю и лелею. Ждать в постели утреннюю чашку кофе с молоком, поболтать с Франсуазой, пока та ставит поднос… но внимание! Следует повторять как можно чаще одно и то же. Чтобы скользить без помех, времени нужны привычные, обкатанные склоны!.. Затем снова возможность поболтать — с Клеманс, пока та готовит шприц, открывает ампулу… Благодаря ей я в курсе всего, что происходит в доме.