Конечная – Бельц - [92]
Стены вздрогнули от взрыва, сильный сквозняк подхватил солому и сдул ее с пола. Сквозь широкий прямоугольник в амбар хлынул бледный свет, и в середине проема появился коренастый мужчина. Он стоял, расставив ноги, напряженный, как туго натянутая гитарная струна, – и держал обеими руками охотничье ружье.
– Кто первый дернется, застрелю как кролика.
Марк повернул голову в направлении приглушенного голоса человека с ружьем и увидел его словно сквозь матовое стекло. Потом его голова упала на плечо, и он уже не мог ее поднять. Голоса. Тени. А теперь вот – чудо. Ангел-хранитель. На этом острове у него появился ангел-хранитель. Марк попытался закричать, но с его губ слетела только слабая мольба:
– Жо… эль…
Оба его тюремщика застыли в нерешительности – вероятно, от неожиданности. Жоэль Карадек не шелохнулся и сверлил их презрительным взглядом. Он целый день искал Марка и теперь был вне себя от гнева. И не говорил, а лаял:
– Что за бардак? Что здесь творится? Кем вы себя возомнили? Проклятые слизняки!
Парочка стушевалась, увидев оружие. Один из них прислонил свое ружье к деревянному ящику и стал приближаться к Карадеку мелкими шагами.
– Положи ружье, Жоэль, – произнес он уверенным звучным голосом.
– Заткнись, Антуан, – огрызнулся Жоэль. – А для начала выйдите все из тени, чтобы я видел ваши рожи.
Оба в сомнениях топтались на месте. Жоэль не выдержал:
– Немедленно показывайте рожи, или я испорчу вам шкуру.
Ле Шаню осторожно выступил вперед. Карадек наставил на него ружье.
– Опусти оружие, Карадек. Это плохо кончится.
– Захлопнись. Я не шучу, ты можешь не дожить до пенсии.
Рассчитывая каждое движение, второй мужчина приблизился к своему ружью и протянул руку к стальному стволу. Он действовал по наитию. Но у него не хватило времени совершить глупость. Карадек заметил его маневр и взревел:
– Эй ты, а ну выходи оттуда! Подними руки. Думаешь, я тебя не вижу?
Мужчина подошел и встал рядом с Ле Шаню.
– Танги! – вскричал Карадек. – Какой дурак все это придумал?
– Не твое дело, – отрезал Ле Шаню.
– А я думаю, что мое. И если это ты, то надо бы продырявить тебе башку.
– Совсем ты, Жоэль, с катушек съехал. Аббат оказался прав. Ты стал ненормальным. Тебя следует посадить под замок.
– Ага, значит, за всем этим стоит Лефор! – воскликнул Карадек. – Значит, он устроил этот жалкий заговор? И это вам, остолопам, он поручил выкрасть парня?
Карадек махал ружьем перед лицом Ле Шаню.
– Жоэль, не дури, – со вздохом произнес Танги.
– Это я-то дурю? Я, а не вы?
Танги, пятясь и не спуская глаз с Карадека, выбрался из светящегося прямоугольника.
– Чего ты от него ждешь, от этого своего парня? – снова заговорил Ле Шаню. – Думаешь, он вернет тебе сына? Твой погиб, но это не значит, что тебе все можно. Иди домой, пока не поздно.
– Вы окончательно спятили, – заметил Карадек.
– Нет, это ты рехнулся. Сошел с ума и бредишь.
В темноте к Карадеку сзади приближалась еще одна фигура. Ле Шаню это заметил и попытался привлечь внимание Карадека, чтобы тот не обернулся. Мужчина шел на цыпочках, бесшумно и держал в руке деревянный брусок. Каллош, он должен был встретиться с ними на Аргоа. Наверное, заметил, что дверь открыта, и сообразил, что что-то пошло не так. Он двигался вытянув вперед руки и, видимо, рассчитывал подкрасться к Карадеку и повалить его на землю. Ле Шаню был готов к нему присоединиться. Когда Каллош кинулся, словно хищник, на свою жертву, край его тени мелькнул в прямоугольнике лунного света. Реакция Карадека была мгновенной. Он повернул ствол ружья и пальнул в нападавшего. Звук выстрела разнесся по всему амбару. Пуля подсекла Каллоша, и он рухнул на землю. По его плащу растекалось пятно крови, а сам он задыхался. Двое его сообщников бросились к нему.
– Он сумасшедший. Он его убил. Он нас всех убьет.
Танги кинулся помогать раненому. Ле Шаню сделался мертвенно-бледным. Каллош выл от боли. Карадек, вне себя от гнева и страха, держал на мушке обоих мужчин и угрожал выстрелить снова.
– Антуан, отвяжи парня! Да поживей! – скомандовал он.
Ле Шаню с вызывающим видом пошел на Карадека, но Танги удержал его за рукав.
– Антуан, остановись. Какое нам дело до грека? Черт! Не стоит ради него рисковать своей шкурой.
Ле Шаню стоял в двух метрах от Жоэля. Он видел, что может одним прыжком сбить противника с ног, но также и понимал, что раньше тот успеет выстрелить. Потому и заколебался. На секунду. Потом отошел назад, очень медленно, достал из кармана нож и направился к Марку.
– И без глупостей, слышишь? – пригрозил Карадек.
Каллош дрожал всем телом, оглушенный болью. Танги смастерил из чего-то жгут и наложил его на плечо, чтобы раненый не истек кровью. Марк мутным взглядом смотрел на широкий силуэт, который сначала приблизился к нему, а потом обошел сзади. Запястьям стало легче, молодой человек клюнул носом и уткнулся в свои колени. Ле Шаню подхватил его под мышки и помог подняться. Когда они выходили из тени, Марк с трудом держался на ногах – Ле Шаню практически тащил его на себе. Карадек повел ружьем, приказывая им остановиться.
– Вы останетесь здесь и будете сидеть тихо, – сказал он, прижав Марка к груди.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.