Конечная – Бельц - [56]

– Слушай, Марк, я ведь совсем ничего о тебе не знаю, только то, что пару месяцев назад ты приехал из Греции и ты не моряк.

– Я не грек, я украинец, – отрезал Марк.

Папу удивленно поднял бровь.

– Но об этом никто не должен знать. Сам я из Ильичевска – это рыбацкий поселок в двадцати километрах от Одессы. Я прибыл во Францию в фуре. Мать и сестра остались на Украине. И фамилия у меня не Воронис, а Воронин.

– А твой отец?

– Он умер пятнадцать лет назад.

Марк откинулся на шезлонге и поднес к губам вторую чашку горячего кофе. Сколько же раз он сам себе рассказывал эту историю…

Воспоминания, почти всегда, причиняли ему душевную боль. Его отец, Андрей Воронин, это немилосердное животное, страшно пил. Когда тот буянил, они с сестрой забирались под стол. В день зарплаты он не проходил мимо распивочной, и от него за километр разило водкой. Он шел, пошатываясь, как медведь, и наводил на детей страх. Объяснял свою тягу к спиртному тем, что водка помогает ему увидеть правду – то, что он сам в дерьме, его семья в дерьме и что все они так и останутся в этом дерьме. Он обозлился на весь мир, и вымещал свой гнев на матери; та кричала, а Марк прятался под столом или в шкафу, и маленькая Зоя, прижавшись к нему, беззвучно плакала, до крови искусывая губы. На следующий день их жизнь возвращалась в свое привычное русло, и целый месяц никто об этом кошмаре даже не заикался. Андрея выводило из себя, что сын слишком похож на него. Всем сердцем испытывая отвращение к себе, он переносил часть этой ненависти на Марка. По его мнению, тот все делал не так, и Андрей считал его недотепой. Называл сына дураком, который только и годится что для грязной работы в порту, как отец. Похоже, он мечтал видеть сына преуспевающим человеком, но просто не умел выразить это словами.

Больше всех на свете Марк любил деда. По воскресеньям они снаряжали лодку и отправлялись ловить рыбу близ берегов Одессы. С ними ходил в море и дядя Саша, мамин брат, живший в Березанке, – толстяк и весельчак. Они часто ездили к нему летом. Житье на хуторе у дяди Саши осталось самым лучшим детским воспоминанием Марка.

Марк рассказал Папу, как после смерти отца уехал и поступил в университет, как влюбился в свою преподавательницу французского. День и ночь занимался, чтобы произвести на нее впечатление. Потом бросил учебу: нужно было помогать матери, и он нанялся в порт рабочим. Единственное, чего ему по-настоящему хотелось, так это уехать. После того как коммунисты потеряли власть, многие украинцы захотели покинуть страну. Он трижды пытался сбежать, за что четыре месяца просидел в тюрьме. На четвертый раз с трудом сумел выбраться – и очутился на этом островке у берегов Бретани.

Марк поднял на Папу негодующий взгляд:

– Я так мечтал об этой стране, но она не желает меня принимать. Тебе вот ничего не нужно просить, не нужно доказывать, что ты чего-то стоишь, – ты просто родился здесь, и все. Тебе повезло.

* * *

Пятеро участников телевизионного шоу в черных гидрокостюмах с розовыми вставками перебегали по деревянным мосткам. Камера ушла в сторону и показала оснащенную тросами и прочими цирковыми приспособлениями огромную крепость, со всех сторон окруженную морем. Снаружи ее отвесные стены уходили прямо под воду. Драгош с пультом в руке задержал взгляд на груди одной из участниц – брюнетки с пышными формами, глуповато посмеивавшейся над каждой шуткой ведущего игры.

На улице завыла сигнализация. Драгош выключил звук, выскочил из кровати и приник к широкому окну, опершись об откос рукой. Отель располагался на пересечении оживленных магистралей, и на парковке внизу в ожидании своих владельцев стояли сотни автомобилей; а над землей, в красном закатном небе, один за другим стремительно уносились вдаль взлетавшие самолеты. Драгош привстал на цыпочки, прижался лицом к стеклу и убедился, что его «ауди» на месте и с машиной все в порядке. Успокоившись, он достал из мини-бара маленькую бутылку виски и осушил ее одним глотком. Потом отправился в ванную и размотал повязку на руке. Рана была легкая – два дня, и она затянется; он обильно смазал ее бетадином и перевязал чистым бинтом. Заодно уж и помочился. Он уже собирался снова лечь в постель, чтобы во всех подробностях рассмотреть миленькую брюнеточку, как на тумбочке завибрировал мобильник.

– Влад?

– Да, Драгош. Ты где?

– В Париже. В отеле. С первыми двумя я уже разобрался…

– Знаю. Павел мне рассказал. Гладко прошло?

– Положил обоих. Мужика и девушку. Вот только руку поранил, но ничего серьезного.

– Тебя никто не видел?

– Нет. Там никого не было.

– А деньги?

– Забрал. Десять тысяч. Они не успели почти ничего потратить.

– Хорошо. Очень хорошо. И у меня для тебя хорошие новости.

– Отлично, а то я тут заскучал без дела.

– Я разыскал еще одного. Собирайся в дорогу. Надеюсь, тебе нравится море.

– Поеду куда скажешь. Для того я тут и нахожусь.

– В обиде не будешь. Этот тип живет припеваючи – только нас ему и не хватает. Уверен, он думает, что надежно спрятался и ему ничто не угрожает. Как будто можно быть в безопасности, когда по твоему следу крадется дядюшка Влад. Ха-ха-ха!