Конец второй республики - [13]
Кто-то на цыпочках подошел к Везирову и что-то прошептал ему на ухо. Он как будто очнулся, перестал спорить и сказал: "Вот что, ребята. Время покажет, насколько вы заблуждаетесь, и насколько был прав я".
Мы очутились внизу, у подножия беломраморной громады здания ЦК, настроение у всех было подавленное. Тофиг Гасымов сказал: "Все. Все глухо. Пойду-ка я домой, продолжать ремонт квартиры". Эльдар Намазов вздохнул печально: "Я разочарован. Он не понимает, какие времена настали. Участь Азербайджана меня тревожит. Он не способен защитить народ". Лейла нервно расхохоталась: "Он человек не застойного времени. Нет. Он продукт дозастойной эпохи. Он — осколок 50-х годов". И тут я сказал: "Да-а, на него никакой надежды. Остается одно — создавать Народный Фронт Азербайджана" Тофиг рассмеялся: "Брось, Зардушт, куда наш народ, куда Народный Фронт". Араз ушел в свой Баксовет на работу, Эльдар отправился по делам, а мы трое — Лейла, Тофиг и я — купили торт «Сказка» и пошли к Лейле домой, рядом с Центральным Универмагом, пить чай с тортом.
2. Зарождение НФА и «Мейдан»
На следующий день я начал собирать информацию о кружках и общественных объединениях, которые существовали в то время. Выяснилось, что в Баку с этим было не густо, а те, что были, находились под патронажем ЦК комсомола. Какие это были организации, из кого они могли состоять и чем заниматься, не трудно было догадаться. Я сумел раскопать две неформальные организации. Одну из них — «Гала» (крепость) — опекал ЦК ЛКСМ, другую — «Догрулуг» (правдивость, честь) — не опекал никто. Вторая оказалась совершенно прелестной организацией. В ней объединились несколько работников Бакинского почтамта (имена двоих — Халид и Теймур — я не забыл до сих пор), их целью была борьба против хищения работниками Бакпочтамта ценных вещей из посылок. Я с ними встретился. Хамид оказался высоким, симпатичным и интеллигентным человеком. Все их сигналы в правоохранительные органы и Министерство связи оставались без реакции. Теймур, коренастый брюнет, был уверен, что грабители из Бакпочтамта и правоохранительные органы связаны круговой порукой. Оба они надеялись, что можно придумать такую систему обработки посылок, которая исключала бы возможность воровства. Как я понял, с «Гала» и «Догрулуг» начать большое политическое дело было невозможно. Оставался «Ченлибель», который был мне чужд из-за своего националистического крена, мифический «Ашуг Алескер», возглавляемый педагогом Политехнического института Беджаном Фарзалиевым по кличке «папах Беджан» (из-за того, что на зачетах и экзаменах он открыто брал взятки, мол, перед ним лежит кепка, куда студенты бросают деньги). В моем представлении Народный Фронт должен был дебюрократизировать страну, привнести элементы демократии и реального народовластия в советский социализм. По своим главным параметрам НФА должен был стать организацией, способной преодолеть сопротивление партийно-хозяйственной номенклатуры и открыть новые горизонты развития социализма в СССР. Без свободы слова, многопартийности и честных выборов построить социализм шведского образца было невозможно.
Делать было нечего, создавать НФА как союз самостоятельных организаций в Азербайджане было не из чего. Надеяться на то, что сервильные и глубоко антидемократические творческие союзы интеллигенции Азербайджана смогут стать инициаторами Фронта, как это случилось в Эстонии, нечего было. Фронт надо было лепить из отдельных индивидуумов. Я, человек, в общем-то, замкнутый и стеснительный, начал знакомиться с людьми. Очень быстро «производственная необходимость» выбила из меня комплексы прошлого, как-то неожиданно для себя я обнаружил, что совершенно свободно заговариваю с незнакомыми людьми и обладаю способностью к публичным выступлениям.
Ключи от комнаты, выделенной горкомом «антизабастовочному комитету», все еще были у меня. Про эту комнату все забыли. Я начал по вечерам собирать всех своих старых и новых знакомых в этой комнате. Пол был из необработанных досок, почти из горбыля, был прибит плохо, шатался, стулья были тяжелые, из наследия канцелярий 50-х годов. Но беседы шли горячие, перестроечные. Перечислялись больные темы, обсуждались возможные пути решения проблем, но каждый раз обсуждение заканчивалось одним и тем же горестным восклицанием: «Да разве дадут? Да разве позволят? Да разве поймут?» Тысячеголовая гидра бюрократии опутывала народное тело и души бесчисленными щупальцами, сковывала и душила любую инициативу и свободную мысль.
В сентябре 1988-го года, после завершения летних студенческих каникул, группа Неймата Панахова вновь приступила к попыткам провести митинг. Милиция жестко пресекала эти попытки. Каждую субботу сентября людей собирали где-то на подступах к площади Ленина, чтобы затем прорваться на оперативный простор площади, но их разгоняли. От субботы к субботе число сторонников Неймата Панахова уменьшалось. Оптимистическое настроение населения от положительного для Азербайджана решения Президиума ВС СССР еще не развеялось. Информацию о депортации 12 тысяч азербайджанцев из Степанакерта в сентябре 1988-го года властям удалось утаить от народа.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Авторы этой книги дают возможность увидеть полную картину существования первобытных племен, начиная с эпохи палеолита и заканчивая ранним железным веком. Они знакомят с тем миром, когда на Земле только начинало формироваться человеческое сообщество. Рассказывают о жилищах, орудиях труда и погребениях людей той далекой эпохи. Весь путь, который люди прошли за много тысячелетий, спрессован в увлекательнейшие отчеты археологов, историков, биологов и географов.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.
Трудности перехода к мирному строительству, сложный комплекс социальных и политических противоречий, которые явились следствием трех лет гражданской войны, усталость трудящихся масс, мелкобуржуазные колебания крестьянства — все это отразилось в событиях кронштадтского мятежа 1921 г. Международная контрреволюция стремилась использовать мятеж для борьбы против Советского государства. Быстрый и решительный разгром мятежников стал возможен благодаря героической энергии партии, самоотверженности и мужеству красных бойцов и командиров.