Конец времён - [6]

Выскочив из лифта, Лейф промчался по коридору. Дверь сто тринадцатой оказалась закрыта; Лейф постучался. Невдалеке толпились медсестры и санитары. Лейф окинул их ледяным взглядом, и те поспешно разошлись.

Дверь открыл Траусти.

— Коллега, тут что-то очень странное, — пробормотал он, откидывая длинную черную челку с высокого лба.

Лейф прошел в палату, бросил короткий взгляд на прикрытое простыней тело на каталке.

— Странное? — переспросил он, вложив в свой тон точно рассчитанную порцию угрозы, точно он винил во всем необычном именно Траусти.

Молодой врач, видимо, уловил это — сжимавшие фотопленку руки затряслись.

— Простите, доктор Баркер, — проблеял он. — Я имею в виду нечто совершенно необычное. Мне так кажется. То есть... не кажется. Я позволю вам сделать собственные выводы.

Лейф поднял бровь:

— Позвольте?

Траусти уже трясло.

— Я... я хочу сказать... я хотел только обратить ваше внимание на... на озадачившее меня явление.

— А, понимаю, — ответил Лейф голосом, подразумевавшим, что он ничего не понял и понимать не собирается. — Так в чем дело?

Про себя Лейф веселился от души — Траусти нещадно гонял подчиненных ему медсестер и интернов. Поэтому Лейф любил выводить Траусти из равновесия. Подозревая, что младший врач доносит на него уззитам, Лейф надеялся поставить Траусти в такое положение, чтобы без опаски донести на него самого, избавившись таким образом от опасности, а заодно и облегчить жизнь беднягам, вынужденным сносить бесконечные придирки его подчиненного.

— Я говорю о рентгеновских снимках госпожи Даннто, — продолжал Траусти. — Причиной ее смерти послужил, очевидно, перелом позвоночника...

— Официально о ее смерти буду сообщать я, — перебил его Лейф. — От вас мне нужны только сведения об этой вашей... аномалии.

— Шиб, шиб, доктор Баркер. — Траусти сглотнул. — Но я обязан доложить вам результаты обследования. Вы, конечно, можете поступать с ними, как знаете. Основываясь на этих снимках, я поставил следующий диагноз: переломы позвоночника, костей таза, левого предплечья и бедра, а также двух ребер, разрыв капсулы печени и проникающая рана эпигастрия. Когда вы посмотрите пленки, вы сможете проверить мой диагноз. — Врач махнул рукой в сторону прикрепленных к просмотровой доске снимков. — Но вот эти фотографии, — Траусти потряс лентой, которую держал в руках, — на них видно нечто... простите, я могу ошибаться, нечто довольно... необычное. Это снимки малого таза.

Лейф вырвал пленку из дрожащих пальцев Траусти. Одного взгляда на просвет ему хватило, чтобы понять, о чем говорил врач. За задним сводом влагалища, в том месте, где оно соединяется с шейкой матки, виднелось некое вытянутое изогнутое тело.

— Опухоль, наверное, — бросил Лейф, засовывая пленку в карман. — Что бы это ни было, оно подождет, пока жизнь госпожи Даннто не окажется вне опасности.

Он понятия не имел, доброкачественная это опухоль, раковая или вообще не опухоль. Но любопытство Траусти следовало унять любой ценой.

Молодой врач трясущейся рукой подал второй снимок.

— Это фронтальный срез передней части головы. Лейф поднес снимок к свету... и чуть не уронил. Рентгеновскими эти снимки назывались по традиции. На самом деле изображение давали отраженные от внутренних органов ультразвуковые волны — проникающие на заданную глубину. Траусти обратил внимание на один из серии вертикальных срезов, разделенных миллиметровыми слоями ткани. Картина была предельно ясной. От лобной кости внутрь через dura mater[1] шли два нервных ствола, теряющихся в ткани лобных долей мозга.

Ничего подобного Лейф раньше не видел. Потому что никаких нервов тут быть не должно.

Стараясь ничем не выдать внутреннего потрясения, Лейф отправил в карман и второй снимок.

— Я уже видел один такой случай, — соврал он. — Тоже женщина. Вскрытие показало, что эти нервные стволы — результат мутации. Но, поскольку госпожа Даннто еще жива, мы вряд ли сможем ее вскрыть, не так ли? — Лейф замолк на секунду, прищурился, потом резко спросил: — Медицинскую карту госпожи Даннто вы видели?

Траусти несколько раз сглотнул.

— Н-нет. Я не думал, что стоит запрашивать ее карту, раз она несомненно мертва. То есть я думал...

— Так запросите историю немедленно в Монреале! — вскричал Лейф. — Вы виновны в многоложестве, заключающемся в халатности и самоуправстве! Как я могу лечить больного, не зная его анамнеза?!

Казалось, Траусти сейчас задохнется.

— Так вы думаете?.. — выдавил он.

— Я думаю, — безжалостно произнес Лейф, — что мы, врачи-ламедоносцы, знаем несколько больше о медицине, чем вы, обычные. Есть методы, доступные только членам иерархии; низшим классам в них отказано, ибо они их недостойны. Кто-нибудь, кроме вас и госпожи Палссон, видел эти снимки?

Траусти помотал головой, и черные кудри упали ему на глаза.

— Вот и молчите оба, — посоветовал Лейф. — Архиуриэлиту может очень не понравиться, что его жена не совсем нормальна. Я совершенно уверен, что ему это совсем не понравится. Так что излишне разговорчивые легко могут по его приказу отправиться к Ч.

Траусти, и без того бледный, как рыбье брюхо, ухитрился побелеть совершенно.

— Я передам госпоже Палссон.