Конец времён - [46]

— Оглянись! — сказал богоподобный двойник Джима Крю. — Ты был верен Господу своему, и за то даю тебе сию награду.

И рука его обвела и Землю, и Луну, и звезды.

— Но, Господи! — воскликнул Джим Крю. — Не этого я жажду!

Слова его пали в космический холод, и замерзли, и рухнули метеорами на голубой шар внизу, и, войдя в атмосферу, сгорели дотла, пронеслись в небе огненными полосами, огласили Землю голосом его, и эхо вернулось, насмешливое и злое:

— Не этого я жажду, Господи!

— А чего же ты жаждешь? — спросил человек. — Разве есть что-то еще?

Обернулся Джим Крю, ибо и слова, и голос окутали его холодом страшнее холода космического. И увидел он, что лицо его двойника было по-прежнему исполнено мудрости, доброты и любви. Но голос шел из иного рта, и, когда Джим глянул говорящему в глаза, в первый раз в жизни он испытал Страх. Вновь он увидел собственное лицо — то, которого он мечтал никогда не увидеть, ибо печать зла навсегда оставила на нем свой след.

— Разве есть в мире что-то еще? — повторили губы в кривой усмешке, и Джим Крю изо всех сил сжал руку своего провожатого, пытаясь отыскать в нем силу. Но провожатый повернулся, и Джим увидел, что позвоночник его вытянулся в длинный мартышечий хвост, на конце которого, как на второй шее, болталась голова криволицего Джима Крю. И когда та заметила, что Джим все понял, она рассмеялась:

— И ты вправду думал, что кроме этих плывущих в бесконечности раскаленных или вымерзших шаров есть что-то еще? Вправду ли ты, Джим Крю, верил в это?

Джим вскрикнул, попытался вырваться, бежать, но пустота разверзлась под его ногами, державшая его рука налилась льдом, высасывая его силы, а голова Джима Крю-ангела оплывала, как воск над огнем, черты ее смазывались. А Джим все не мог вырваться, распластанный на холодной груди пространства, где нет ни любви, ни поддержки, и, как ни бил он руками и ногами, не мог сдвинуться с места.

И тогда двуглавый бес пнул его когтистой лапой так, что дрогнула вселенная. Джим падал и падал вниз, врезался в атмосферу, как ныряльщик — в поверхность бассейна, и снова падал, все быстрее и быстрее, так что ветер свистел в ушах и земля надвигалась, точно брошенный мяч. Кожа начала гореть, ибо Джим стал метеором из плоти, чтобы умереть в пламени и дыме и муках задолго до того, как достигнет земли.

— Господи, — вскричал он, — никто из мучеников твоих еще не сгорал так!

И стоило словам сорваться с его губ, как чья-то рука взяла его за плечо и остановила падение, остудив раскаленный воздух. Джим парил в воздухе. Обернувшись, он увидел перед собой рыжие волосы, синие глаза и орлиный нос Исаака-Сигмена, Предтечи.

— Теперь, — сказал Сигмен, и голос его был воркованием голубки, — когда твой хозяин предал тебя, и ты воочию узрел, что нет ничего, кроме мира сущего, и спасен был истинным пророком, путником времен, основателем церкводарства, что спасет человечество, ты не можешь не узреть, в какой лжи провел жизнь свою, и должен отныне способствовать трудам последователей Предтечи, дабы исправить плоды злонамеренных своих попыток обратить верносущее во мнимое.

И хотя Джим Крю не мог отличить своих видений от реальности — обманутые чувства не могли помочь ему в этом, — он понял, что искушают его, как не искушали никого прежде.

— Господи, — вскричал он, вырываясь из цепкой хватки Предтечи, — Господи, помоги мне, иначе погибнет душа моя!

И тут по ушам Лейфа ударил такой разряд статики, что он сорвал наушники с головы. Но это не помогло — с дальней стороны площади на него обрушилось нечто неощутимо-тяжкое. Сознание его захлестнула ослепительная вспышка света. Он рухнул на пол, не слыша криков Аллы и Авы, не чувствуя, как они поднимают его на ноги. Потом свет померк, и Лейф пришел в себя.

Не обращая внимания на вопросы и протесты, Лейф подскочил к мыслеприемнику, встряхнул головой и вновь надел наушники. Как он и ожидал, мозг Джима Крю был мертв.

Пошарив лучом, Лейф нацелился на голову теха, снимавшего шлем и бежавшего в камеру, где лежал банту. Техник говорил вслух, и понять его было легко.

— Не знаю, что случилось! — доносили семантические волны. — Он реагировал, как планировалось. Только мы дошли до той части, когда Предтеча говорит, что он предан — и тут все стрелки взлетают вверх на секунду, а потом падают до нуля! Этот парень выплеснул нечеловеческое количество энергии, больше, чем я считал возможным.

Лейф подвигал луч и нашарил второго теха.

— Он мертв. Что с ним было? Инфаркт?

— Непохоже. Посмотри — он улыбается. Во имя Сигмена, о чем же он думал перед смертью?

Лейф решил, что с него хватит.

— Пошли отсюда, — сказал он, снимая наушники. — Потом все расскажу.

Мужчина, впустивший их в комнату, отказался спускаться с ними в подземку. У него была, как он сказал, своя нора. Ава, поколебавшись, согласился пойти с Лейфом и Аллой. Ушли они немедленно. О мыслеприемнике Лейф не беспокоился — машина взорвется, стоит уззитам вскрыть ее.

Всю дорогу Лейф был задумчив.

— Я ведь был единственным здесь, — бормотал он, спускаясь по скрипучей лестнице общинного дома, — кто встречался с Джимом Крю... пусть даже наш контакт был недолог. Техи не видели его мыслей, они просто скармливали его мозгу картинку и считывали реакцию организма.