Конец света. Русский вариант - [29]

 – А ведь сегодня война началась. Двадцать второго июня, ровно в четыре часа.

 Пахло хорошо политой землей, молодым укропом, огуречным цветом и ночью. Мария Ивановна постояла, раздумывая о том, что весна нынче была ранняя, и уже сейчас, в июне, огурцы дали завязи, а помидора вот-вот зацветет. Потом слегка озябла, и уже было собралась вернуться в дом, в теплую постель, как увидела яркие всполохи на темных, едва видных в темноте, грядках. Она забеспокоилась, не самолет ли, они что-то в последнее время повадились падать где ни попадя, подняла голову и, ломая огуречные плети, осела на землю. Высоко в небе летел огненный Змей Горыныч.

 Мария Ивановна закрыла глаза. Она даже не испугалась – змеев горынычей на свете не бывает, просто решила дать себе передышку. Как женщина положительная и здравомыслящая, без всяких затей и завихрений, она ни в какие глупости  сроду не верила и сразу обозначила причину своего видения. Не молоденькая уже, давление, спит плохо. Да и лето, работы не меряно, ведь уже третий месяц день-деньской вверх тормашками стоит. То вскопай, то посади, то полей, то прополи, и всё вверх тормонами.

 Так что немудрено, привиделось, почудилось, люди и не такое видят, и ничего. Надо на днях травки свежей насобирать, да каждый день заваривать, сейчас самая пора, душица вовсю цветет, богородская на подходе, ромашка. А вот огурцы жалко, много поломала, задница-то у нее ой-ой-ой, давно пора мучного поменьше есть. Хотя, кто знает, может это и драндулет какой летучий, сейчас ведь такого навыдумывали, какой только ерунды в небе ни увидишь.

 С этими хорошими, спокойными мыслями Мария Ивановна глаза открыла. Змей не исчез, приблизился, так что стал виден в деталях. Мысли, что это самолет или ракета, сразу ушли, потому что чудище совсем не походило ни на ракету, ни на самолет. А в инопланетян Мария Ивановна, опять же, по природной своей рассудительности, не верила.

 Потому что уж коли человек произошел от обезьяны (хотя и в это с трудом верится, что-то обезьяны нынче в людей не превращаются, но раз ученые говорят – так и есть), то и инопланетяне эти тоже должны были произойти от своих инопланетных обезьян. А верить сразу и в инопланетян, и в каких-то других обезьян, и в инопланетное их превращение – это уж чересчур, так не бывает. Это словно купить три лотерейных билета, и чтобы все три квартиры в Столице выиграли. Нет, во сне или в натуре, но это было чудище поганое, аспид рогатый, змей.

 Огромный, в полнеба, кумачового цвета, аж с семью развернутыми в разные стороны зубастыми харями на длинных гнущихся шеях. Похожего, только серого и трехглавого Мария Ивановна видела как-то раз по телевизору, когда показывали старый фильм про Василису Прекрасную. Но тот против этого был словно соседская шавка Жулька против лютого волка.

 – Если бы змей этот по правде был, его бы и другие заметили. Сейчас самое время – девки с парнями до утра по кустам отираются. Ещё парень, понятно, может и не заметить, а у девок глаза как раз к небу. Такой бы визг подняли – до космоса звенело бы. А тихо всё, будто замерло, значит, вижу его только я.

  Летел змей величаво, хотя крыльев у него не было, его будто ветром по небу несло.

 – Плывет, как дирижабль, – подумала Мария Ивановна.

 Дирижабли она тоже видела по телевизору и не понимала, как это они летают без крыльев, такие громоздкие. Вот воздушные шарики – это ясно, а тут эдакая бандура. Именно отсутствие крыльев у летящего гада почему-то окончательно уверило Марию Ивановну в том, что все, происходящее с ней, – сон или видение, вроде того, что случается во время солнечного удара.

 С ней когда-то очень давно случился такой. Жара тогда стояла страшенная, а она была молодая, модничала, кудри навила, хотела парня одного завлечь и не покрыла голову. Так и кувыркнулась в картофельную ботву, а пока в себя приходила, виделся ей залитый солнцем морской берег, и она все хотела войти в море и никак не могла. Вот и сегодня, явно ж обморок, и кто его знает, почему – может излучение какое, а может и химия, её нынче везде понатолкано. А к фельдшеру в любом случае надо на днях забежать.

  Мария Ивановна окончательно успокоилась и начала досматривать видение с таким старанием, с каким обычно смотрела любимый сериал, если содержание очередной серии предстояло во всех подробностях пересказать закрутившейся с делами и не успевшей вовремя к телевизору соседке. И женщина обстоятельно рассмотрела и даже пересчитала все части зверя, предвкушая удовольствие от будущих рассказов.

 Голов у зверюги было семь, а морды были разные. Одни – страшные как смертный грех, другие – щерящиеся, лукавые, но все какие-то не похожие на змеиные или горынычьи, будто человечьи лица, хотя и противные до жути. И Марию Ивановну впервые в жизни посетило сожаление, что не умеет она фотографировать. Да и фотика у неё не было, а ведь мог бы быть. Прошлым летом парнишка какой-то приходил, трясся весь, предлагал, новый, хороший. Просил пятьсот рублей, да она, дура, пожадничала, отказалась, была бы вещь в доме. Но даже если бы и был, не брать же его с собой ночью на огород? Хотя, что это она, совсем дурная стала, нельзя же сфотографировать сон, так что нечего и жалеть, фото-то в любом случае не получилось бы.