Конец света на нудистском пляже - [20]

Даже глаза закрылись от удовольствия. И сразу же стало немного легче. И на душе, и на сердце, и неизвестно куда подевалась головная боль…

Съеденные два куска торта оказали свое положительное действие: мысли побежали по правильному руслу. Ватрушин стал анализировать последнее событие и внезапно понял, что он, в сущности, зря так переживает. Авария в здании банка, безусловно, является террористическим актом, сомневаться в этом не приходится. А раз так, значит, этим делом займется ФСБ. И чего ради ему и его людям заранее впрягаться в это безнадежное дело?

От такого открытия полковник сразу повеселел и принялся доедать третий кусок торта.

Однако когда осталось съесть последнюю ложечку, зазвонил телефон.

— Я же просил не беспокоить! — с детской обидой в голосе закричал Ватрушин.

— Это Антон Олегович! — жалобно пискнул в трубке голос секретарши. — По правительственной линии.

Звонил министр. Ватрушин разом вспотел от волнения и даже встал с места, словно министр находился здесь, в кабинете.

— Антон Олегович! — воскликнул полковник притворно радостным голосом. — Товарищ генерал!

— Ватрушин! — зарычал в трубке голос министра. — Ты что же это, раскудрить твою мать, не спешишь ко мне на доклад? Или рапорты разучился писать? А может, тебе работать надоело? Может, ты на пенсию собрался? Так мы это тебе мигом устроим.

«Вот оно, — с ужасом подумал полковник. — Началось!»

— Чего молчишь, урка? Язык проглотил? Или в штаны наложил?

Подобным стилем общения с подчиненными Антон Олегович Скотобойников прославился еще до того, как он был назначен на министерский пост, и этому никто уже не удивлялся. Наоборот, когда генерал начинал так выражаться, можно было не беспокоиться. Зато когда Скотобойников отбирал должности или погоны, то был сух и не выходил за рамки устава. Так что у Ватрушина сразу отлегло от сердца, и он бодро ответил:

— Никак нет, товарищ генерал, как раз сейчас сижу и тружусь над рапортом. Через полчаса он будет на вашем столе.

— А чего это так скоро? — удивился министр. — С чего это ты так спешишь? Что-то я не врубаюсь.

— Так ведь, товарищ генерал, — полковник так крепко сжал трубку в руках, что пальцы побелели, а трубка стала влажной. — Дело не наше. Докладываю, налицо террористический акт. Мы, конечно, все, что с нашей стороны требуется, сделаем, а так им все равно будут заниматься бэтэшники из ФСБ.

— Бэтэшники, говоришь? — На том конце провода Антон Олегович рычал как рассвирепевший бульдог. — Ты это брось, Ватрушин. Не суетись под клиентом. У них своя свадьба. А у нас должна быть своя. Так что не спеши отпихивать от себя пожар в банке. ФСБ им, конечно, займется. Никуда не денется. И прокуратура тоже. Но и ты, будь мил, раскопай тех отморозков, кто наезжает на «Поволжский». Мы должны это выяснить первыми. Понятно?

— Понятно, — кисло ответил Ватрушин.

— Не слышу бодрости в голосе! — прикрикнул министр. — Что за стариковское блеяние?

— Так точно, товарищ генерал! — поспешил рявкнуть полковник. — Будь сделано.

— Вот так-то!

На этой оптимистической ноте разговор завершился. Ватрушин так и остался стоять с трубкой у уха в одной руке и с ложечкой, в которой одиноко и грустно сидел последний кусочек торта, — в другой. Полковник вздохнул, посмотрел в окно и доел торт. Затем сел и допил остатки кофе.

Некоторое время Ватрушин печально смотрел в окно сквозь полуоткрытые жалюзи. «И что за жизнь у меня такая? — думал он, глядя, как над крышей соседнего дома кружится стая голубей. — А ведь когда-то и я жил беспечно и счастливо, хотя и был обыкновенным сержантом. И волос на голове у меня было много».

Но долго грустить полковник не привык, поэтому поспешил объявить всему своему отделу по борьбе с организованной преступностью внеплановое совещание.

Через двадцать минут собрались оперативная группа, следователь и эксперт, в общем, все, кто был назначен полковником по делу о нападении на отделение банка.

— Итак, что мы имеем? — строгим голосом спросил полковник, обводя подчиненных недобрым взглядом. Вопрос был прямым и требовал точного ответа. — Какие у нас наработки? Карпухин?

Майор Карпухин, следователь по особо важным делам, открыл красную папку и уткнулся в бумаги.

— Отрабатываются три версии, товарищ полковник, — доложил он. — Наезд со стороны конкурентов, а главным конкурентом «Поволжского», если, конечно, не считать Сбербанк, является банковский концерн «Правый берег».

— Так, что дальше?

— Вторая версия — авария.

— Водитель нашелся?

— Никак нет.

— Номера машины совпали с номерами угнанного из СМУ?

— Вопрос выясняется.

— Почему так долго?

— Пожар еще не потушен, товарищ полковник. К «КамАЗу» ближе, чем на двадцать метров, не подойти. Мои ребята ждут. Когда пожарники закончат работу, можно будет пускать экспертов. Не раньше.

— Ладно, давай третью версию.

— Теракт.

Некоторое время все молчали. Затем руку поднял начальник оперативной бригады капитан Степанов.

— Последняя версия, я думаю, самая хилая.

— Это почему? — недовольно посмотрел на него Ватрушин. — Разве не налицо факт намеренного наезда на здание банка транспортным средством, наполненным взрывоопасным веществом?