Конец пути - [24]

— Звучит чудесно, — сказал я, не слишком искренне, потому что звучало, конечно же, банальней некуда. И интересно мне было только по одной причине: картинка отвечала образу той закусившей удила лошадки, которая, как мне кажется, проглядывала порою в Ренни.

— Да ну тебя, — Ренни было не до любезностей. — Ничего во мне не было, чудесного или еще какого, вообще ничего. После колледжа я отправилась в Нью-Йорк, просто потому, что моя соседка по комнате там уже нашла работу и хотела, чтобы я составила ей компанию, вот там-то я и встретила Джо — он был тогда в Колумбийском, в магистратуре. Мы стали встречаться, не очень часто: я была от него не в восторге, да и во мне он вряд ли мог что-нибудь найти. А потом однажды вечером он ухмыльнулся мне в лицо и сказал, что больше никуда со мной ходить не будет. Я спросила почему, и он ответил: «Ты только не думай, что я тебя шантажирую; я просто не вижу больше в этом никакого смысла». Я сказала: «Это все потому, что я с тобой не сплю?» А он мне и говорит: «Если бы речь шла об этом, я первым делом завел бы себе какую-нибудь девочку-пуэрториканку и не тратил на тебя время».

— А он и впрямь не дурак, — заметил я.

— Он сказал, что просто не видит нужды общаться с женщиной: общение для него было прежде всего связано со взаимопониманием на всех возможных уровнях, а секс — это секс, я же не могла дать ни того ни другого. Причем, поверь мне на слово, он не пытался вкрутить мне мозги. Он все это говорил совершенно серьезно. Он сказал, что, как ему кажется, я, может, и пуп земли, но пустышка при этом абсолютная, в чем он, конечно, был прав, и что он не думает, чтобы ради него я дала себе труд радикально перемениться. Ничего, что отвечало бы моей тогдашней системе ценностей, он мне взамен предложить не мог, я, такая, как есть, ему была не интересна — так о чем речь.

— И что, ты упала в его объятья?

— Нет. Мне стало обидно, и я ему сказала, что он тоже не бог весть что.

— Правильно!

— Джейк, не говори глупостей.

— Беру свои слова обратно.

— Ты как будто не замечаешь, что делаешь сейчас именно то, чего Джо никогда бы не сделал. Все эти бессмысленные реплики, и половина из них только для того, чтобы лишний раз меня поддеть. Джо просто пожал плечами в ответ и ушел, оставив меня сидеть на лавочке, — на хорошие манеры ему всегда было плевать.

— На лавочке?

— Да, я забыла тебе сказать. В тот вечер мы с моей подругой закатили вечеринку, нашелся какой-то повод, и там были все наши нью-йоркские друзья — обычные, ничем не примечательные люди. Мы пили, говорили всякие глупости, бесились и все такое: я даже и вспомнить не могу, чем мы там занимались, потому что я все еще была в тумане. Где-то в самой середине вечера Джо сказал, что хочет прогуляться, мне не слишком-то хотелось уходить, но я пошла. Мы побродили по Риверсайд-парку, и когда он сел на скамейку, я подумала, что вот, сейчас начнет приставать. Он раньше даже и обнять меня не пытался ни разу, и меня это несколько удивляло. А он мне вместо этого наговорил всего, а потом ушел. И вот тогда я в первый раз поняла, что я пустое место!

Я вернулась на вечеринку и постаралась надраться, как только могла, и чем больше я надиралась, тем ужаснее они все мне казались. Я поняла, что до сей поры ни разу в жизни по-настоящему не слушала, что говорят люди, а теперь, когда в первый раз прислушалась, это было такое потрясение! Ни единой фразы, одна сплошная глупость. И моя подруга была хуже всех — я-то раньше думала, она у меня умница, а теперь все слушала, слушала, какую же чушь она несет. И мне стало казаться, что вот еще одно слово, и я умру.

Под конец, когда я была совсем уже тепленькая, моя подружка стала меня уговаривать забраться в койку с одним парнем. Все уже разошлись, кроме двоих — подружкиного ухажера и этого, другого, — и вот они решили с нами переспать. Подружка была не против, если я была не против, а я была на нее такая злая, не из-за того, что она хотела сделать, а из-за того, что она была слишком тупая, чтобы все получилось естественно и просто. Но Джо меня заставил почувствовать себя настолько пустой и никчемной, что мне уже было все равно, будь что будет; и пускай он катится к такой-то матери.

Это был такой цирк, Джейк, ты не поверишь. Я была девственница, но мне всегда на это было плевать, с любой точки зрения. Этот парнишка, он вообще-то был неплохой, такой худощавый, заурядного вида мальчик, но он здорово выпил и принялся меня щупать и лапать, как будто круче его на свете не сыскать. Когда я окончательно решила, что мне плевать, я ухватила его обеими руками за волосы и — лицо в лицо. И свалила его на пол с кушетки, он был такой субтильный, этот мальчик!

Другая парочка уже оккупировала спальню, так что я стала снимать с него брюки прямо в гостиной. Как он меня боялся! Ему хотелось выключить свет, и чтобы была музыка, и раздеть меня в темноте, а потом он лапал меня, наверное, с полчаса, пока не решился взяться за дело, и так, и эдак, и черт знает как еще — я обозвала его педиком, уронила на пол, на ковер, и искусала в кровь. И знаешь, как он на это отреагировал? Он просто лежал и хныкал и говорил: «Ну, перестань, пожалуйста!»