Конец Мадамин-бека (Записки о гражданской войне) - [27]

Вот и теперь, отправляясь на переговоры к Мадамин-беку, он удачно сравнил его ставку с пастью тигра, которая неведомо когда захлопнется. И это была не шутка, не острота. В те дни поездки к басмачам часто оканчивались трагически для наших парламентеров. Поэтому опасения Абдукаххара имели свои основания. Но ехать все же было надо. На делегацию возлагалась ответственная и очень важная миссия — проложить путь к миру в Фергане, и ради этого приходилось идти на риск, даже на жертвы.

Кроме Абдукаххара, в состав делегации входили два представителя дехканского союза «Кошчи» и два бывших наманганских торговца шелком, пострадавших от налета отрядов Мадамин-бека в марте 1919 года.

Рано утром 23 февраля делегация покинула Наманган. Впереди на сером красавце карабаире ехал празднично одетый Абдукаххар, остальные четверо парламентеров — сзади. За черту города их проводили ребята нашего полка. Простились, пожелали счастливого пути. Абдукаххар оглянулся и помахал рукой. Теперь он уже не улыбался. Лицо его стало необычно строгим, даже встревоженным. Он шел навстречу опасности. Мы понимали это и сочувствовали старику.

Утро стояло морозное. Над холмистой равниной плыла туманная дымка, и зарево раннего рассвета, еще не растаяв, горело вдоль горизонта. Дорога звонко отозвалась под ударами копыт — это Абдукаххар тронул своего карабаира, и вместе с ним дружно побежали остальные кони.

Мы долго глядели вслед пятерке смелых людей, которые понесли слова мира в убежище врага. Глядели, пока туман не поглотил их и цоканье копыт не стихло.

В ПАСТИ ТИГРА

Абдукаххар не только беспокоился о судьбе переговоров с Мадамин-беком. Его тревожил путь в ставку басмаческого главаря. Ведь надо было проехать через кишлак Джида-Капе, тот самый Джида-Капе, где несколько месяцев назад произошло сражение с бандой Байтуманходжи. Сейчас в кишлаке снова укрылись басмачи, и Бай-туман, конечно, не забыл волостного комиссара, участвовавшего в бою на стороне красных. А если он помнит, то почему не пользуется случаем, чтобы отомстить за прошлое?

Вот и холм, за которым начинаются кишлачные сады. Поворот. Навстречу вылетает десяток конных йигитов. Тут трудно сдержаться, не вздрогнуть, не стиснуть в руках и без того затянутый повод. Но выдать свое состояние нельзя, и Абдукаххар говорит приветливо:

— Ассалам алейкум! Тинч-аман юринсизми? — Что означает: — Мир вам! В добром ли здравии и спокойствии пребываете?

И басмачи отвечают теми же словами. Оказывается, они посланы Байтуманом встретить делегацию и проводить до ставки бека. Все обычно, естественно, но настороженность не покидает Абдукаххара. Он знает цепу подобному гостеприимству. Вначале всегда улыбки, угощения, а потом — нож в спину. Поэтому с такой опаской едут делегаты, поглядывают искоса на своих провожатых. Вид у басмачей воинственный. У каждого кавалерийский карабин, патронташ с патронами, а через плечо тянется пулеметная лента.

Под «дружеским» конвоем проехали кишлак. Он еще не избавился от следов недавнего боя. В центре все та же обгоревшая чайхана, служившая резиденцией штабу Байтумана, а потом крепостью для нашего эскадрона. Напоминание приятное. За бой под Джида-Капе Абдукаххар удостоился благодарности командования. Этого не знали басмачи, иначе вряд ли бы так спокойно проследовали рядом с большевистским комиссаром мимо развалин, красноречиво свидетельствовавших о поражении байтумановской банды.

У берега Сырдарьи делегацию ждал каюк. Река зло шумела холодными волнами. Брызги леденели, едва попадали на борт. И люди и Лошади дрожали от ветра, носившегося беспрепятственно над водною гладью.

Когда выбрались на противоположный берег, конвой снова окружил гостей. Басмачи ждали, куда направится делегация.

Можно было поехать прямо в ставку Мадамина, но Абдукаххар избрал другой путь — в кишлак Байлыкчи, где жил ишан Хаджимат. По слухам, этот ревнитель веры пользовался большой популярностью у местных жителей, да и на самого бека оказывал влияние. Посещение ишака безусловно могло благоприятно сказаться на ходе переговоров.

Толпы народа, несмотря на сильный мороз, наводнили берег. Люди ждали делегацию и встретили ее гулом одобрения. На глазах у кишлачников парламентеры свернули к мечети, и это еще более расположило дехкан к «большевистским комиссарам». Толпа двинулась следом.

Оказалось, что не только местные жители, но и сами басмачи ждали такого шага нашей делегации. Около мечети гарцевал на красавце скакуне Байтуман. Прежде Абдукаххару приходилось видеть этого молодого курбаши лишь издали. Теперь он мог вблизи разглядеть его. В седле Байтуман держался браво, как настоящий наездник. Не зря говорили, что курбаши заядлый «улакчи» — любитель верховых состязаний. Во время одного из игрищ ему выбили передний зуб. Когда Байтуман улыбнулся Абдукаххару, между губ ясно вырисовывалась темная щербинка.

Улыбка смутила комиссара. Видно, курбаши признал гостя: бой под Джида-Капе хорошо запомнился басмачам. «В конце концов мы враги, — решил Абдукаххар. — И этого не скроешь. Боролись и будем бороться, если Ма-дамин не пойдет на мир».

Байтуман и его свита были празднично одеты. Даже несколько русских, входивших в отряд курбаши, нарядились в синие халаты и пышные лисьи шапки.