Конец лета - [10]

Заперев обиженного Рыжика, я снова вышла из дома. Отец вылез из машины первым и радостно поздоровался:

– Привет, красотка. – Он обошел машину и прижал меня к груди. Так, наверное, обнимается горилла. – Все в порядке?

– Да. В полном. – Я выскользнула из его рук. – Привет, Линда.

– Привет, милая.

– Извините за собаку. – Я подошла к машине и открыла дверь. Голливудская штучка была при полном макияже, включая накладные ресницы, в бледно-голубом свитере и золотистых балетных туфлях. Н-да, принцесса на отдыхе. На пуделе болтался ошейник с искусственными бриллиантами.

– Ерунда. У Мици расшалились нервы, только и всего. Сказывается благородное происхождение. – Она подставила щеку для поцелуя, сложив губы бантиком. Я коснулась гладкой кожи губами, и пудель снова негодующе тявкнул.

– Боже мой! – воскликнул отец. – Да успокой ты эту проклятую псину. – В ответ на это Линда бесцеремонно бросила «собаку благородного происхождения» на землю и грациозно выбралась из машины.

Линда Лансинг была актрисой. Лет двадцать назад она подавала блестящие надежды в Голливуде. Ее появление сопровождалось невиданной рекламной кампанией, результатом которой стал выход на экраны целой серии ничем не примечательных фильмов, где она обычно играла задумчивых, мрачных цыганок или крестьянок, наряженных в живописные оборванные блузки. Очень скоро подобные фильмы вышли из моды, а с ними устарела и ее манера игры. Благоразумная Линда (а она никогда не была глупой) быстро выскочила замуж. «Муж для меня важнее карьеры», – кричали заголовки всех газет над свадебными фотографиями. На какое-то время она исчезла с голливудской сцены, но затем, разведясь с третьим мужем и не успев выйти за четвертого, стала эпизодически мелькать в фильмах и на телевидении. Для молодого поколения зрителей это было новое лицо, к тому же один талантливый режиссер открыл у Линды талант комедийной актрисы, чем удивил очень многих.

Мы познакомились с Линдой на одной из тех скучных воскресных вечеринок, которые составляют неотъемлемую часть жизни бомонда в Лос-Анджелесе. Отец сразу пристроился к рыжеволосой красотке, с ходу сообразив, что больше здесь не с кем говорить. Мне она тоже понравилась. Линду отличал вульгарный юмор, сочный низкий голос и редкий дар самоиронии.

У отца отбою не было от женщин, однако отношения с ними он строил с восхитительной осторожностью. Я знала, что с Линдой у них все серьезно, но того, что он притащит ее в Риф-Пойнт, никак не ожидала.

Я решила, что тоже буду придерживаться осторожной тактики.

– Что за сюрприз! Как вы попали в нашу глушь?

– О, сама знаешь, милочка, что бывает, когда твой отец стоит над душой... Какой чудесный воздух. – Она глубоко вдохнула, поперхнулась и вернулась, чтобы взять сумку.

Только тут я заметила массу вещей, сваленных на заднем сиденье: три чемодана, большой чехол с платьями, косметичка размером с вещевой мешок, норковое манто в пластиковом пакете, корзинка для Мици в комплекте с розовой резиновой костью. Я изумленно созерцала эту кучу, и только собралась спросить, что здесь, собственно, происходит, как отец локтем отодвинул меня в сторону и взял две коробки.

– Лучше закрой рот и помоги, – бросил он и направился в дом.

Линда, заметив выражение моего лица, тактично решила, что Мици нужно побегать по берегу, и исчезла. Я кинулась за отцом, потом спохватилась и, вернувшись к машине, взяла корзинку.

Отца я нашла в гостиной. Он поставил чемоданы посередине комнаты, свою шапочку с длинным козырьком бросил на стул и принялся вытаскивать из карманов какие-то старые письма с бумагами, вываливая их на стол. Комната, в которой я только что навела чистоту, превратилась в невесть что. Отец обладает талантом разрушителя – стоит ему оказаться в любом обжитом помещении, и порядка как не бывало. Он подошел к окну, полюбовался видом на океан и с наслаждением вдохнул солоноватый морской воздух. Из-за его плеча я увидела Линду, резвящуюся с пуделем у края воды. Рыжик, тоже уставившийся на море, продолжал дуться на меня и даже не помахал хвостом.

Отец обернулся и вытащил из кармана рубашки пачку сигарет. Судя по всему, он был очень доволен.

– Ну, почему ты не спросишь, как все прошло? – улыбаясь, спросил отец и закурил. Подняв на меня глаза, он внезапно нахмурился и бросил спичку в окно. – Чего ты вцепилась в эту чертову корзинку? Брось ее куда-нибудь.

– Что происходит? – осведомилась я, не двигаясь с места.

– В каком смысле?

Я поняла, что его беззаботность лишь часть большой игры.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. В смысле Линды.

– А что Линда? Разве она тебе не нравится?

– Конечно, она мне нравится, но дело не в этом. Что она здесь делает?

– Я пригласил ее в гости.

– Со всем скарбом? Можно спросить – надолго?

– Ну... – Отец неопределенно взмахнул рукой. – Пусть живет сколько хочет.

– Линда сейчас работает?

– О, она уволилась. – Он пошел на кухню за пивом. Я услышала, как хлопнула дверь холодильника. – Линда пресытилась Лос-Анджелесом не меньше нашего. Вот я и подумал, а почему бы нет? – Он появился на пороге двери с открытой банкой в руке. – Едва я успел предложить ей нашу хибару, как она тут же кому-то сдала свой дом вместе с горничной и быстро собралась. – Он снова нахмурился. – Джейн, да чего ты вцепилась в эту собачью корзинку?