Конец игры - [19]

— Она была моей бабушкой. Мне должно быть намного хуже. ‘- Не говори так-, Рэйчел сочувственно отругала ее. — Ты мучаешь себя без причины. Ты не сделала ничего плохого. Нет никаких правил, как нужно грустит. Каждый из нас проходит через это по-своему. И ты переживаешь. Я вижу это по твоему лицу. Даже если ты и думаешь, что это не так, знай так и есть.

Она поверила Рейчел, потому что подруга с удовольствием читала книги по психологии с 14 лет.

— Спасибо, что не даешь мне сойти с ума, Рейч.

Рэйчел улыбнулась и притянула ее в теплые объятия. — Доктор всегда в твоем распоряжении.

Ее волосы пахли жасмином. Странно. Жасмин для Элли всегда был связан с Николь.

“Может быть, они пользуются одним и тем же шампунем … “

— Ты сможешь пройти через это, — подбодрила Рэйчел, прислонившись щекой к плечу Элли. — Мы пройдем через это вместе.

Девушки присоединились к остальным в общей комнате, завязалась живая беседа. Зои и Лукас играли в шахматы в очень агрессивном стиле.

Элли откинулась назад, наблюдая за другими. Слова Рейчел имели смысл, но она ненавидела пребывать в замороженности. Она хотела почувствовать горе. Она хотела страдать. Это не реальная боль. Она думала о Натаниэле, плачущем над фотографиями ее бабушки.

Как такое вообще было возможно, враг Люсинды чувствовал себя хуже от ее смерти, чем соратники, — она выскользнула к входу.

Двое охранников сидели на стульях по обе стороны от тяжелой кованной двери с старинным замком,

— Я хочу подышать свежим воздухом, — пояснила она. — Я не надолго. Они переглянулись.

Девушка была уверена в том, что они в курсе, кто она такая. Теперь все знали Элли Шеридан. Один из охранников встал и открыл дверь.

— Будь осторожна, — напутствовал он. Элли, наклонив голову, ответила.

— Всегда.

Дверь за ней закрылась с твердым глухим стуком. Вечер был прохладный и туманный — солнца не было видно. В воздухе пахло дождем.

Элли глубоко вздохнула, а затем побежала по траве в сторону леса. Настало время поговорить с Люсиндой.

Глава 9.

Часовня, скрытая глубоко в лесу, располагалась почти в миле от главного здания школы. Когда Элли достигла старой церковной стени, то перешла на шаг. Ее сердце забилось быстрее. Она не хотела. Но ей пришлось. Элли хотела увидеть бабушку снова. Хотела попрощаться. И почувствовать хоть что-то. Она долго шла по дорожке, пролегающей у стены, пока не достигла арочных, деревянных ворот.

Она отодвинула хорошо смазанную металлическую задвижку. За воротами по-прежнему пахло зеленью и свежестью. Все кусты были аккуратно подстрижены, из-за чего серые, покрытые лишайниками надгробия казались выше. В середине старый тис распростер свои длинные, гладкие ветви над могилами. Его узловатые корни торчали из земли.

Дерево было старо как часовня, а часовня стояла более чем девятьсот лет. Сразу за деревом земля была разрыта. Свежая почва лежала аккуратной горкой в конце прямоугольного отверстия. Элли задержалась на секунду, чтобы осознать увиденное. Затем ее легкие сжались, дыхание перехватило.

Оторвав взгляд, она проделала последние несколько шагов до дверей церкви. Взявшись двумя руками за металлическое кольцо, которое служило ручкой, ей пришлось толкнуть плечом дверь, чтобы заставить открыться. В часовне электричества не было, и она ожидала, что внутри ее встретит темнота.

Вместо этого она встретила теплое, мерцающее свечение. Свечи были зажжены на всех настенных бра, потолочных светильниках, в канделябрах. Они мерцали с амвона, на столах и на подоконниках. Пламя поймало ветерок, проникающий через открытую дверь, и поежилось. Элли поспешила захлопнуть дверь. Помещение было маленьким, скамейки из красного дерева в десять рядов с высокими спинками, аккуратно выстроились по обе стороны от центрального прохода. Простой сосновый гроб с дубовой крышкой. Каждая мышца в ее теле напряглась. Она не хотела находиться здесь. Но ей пришлось пройти через это. В конце концов, так надо. Медленно она спустилась по проходу, ее ноги мягко стучали по каменному полу, глаза были прикованы к сосновой коробке впереди. Элли нервно огляделась— стены были искусно расписаны в стиле средневековья чертями, драконами, деревьями и голубями. В свете свечей изображения, казалось, двигаются.

Перья голубей развевались. Чешуя дракона мерцала. К тому времени, как она достигла переднего ряда, сердце Элли бешено колотилось. Она не могла дышать. Все инстинкты говорили ей бежать. Но она с трудом опустилась на жесткую деревянную скамью. Я могу это сделать. Я должна.

В помещении было так тихо, что слышалось шипение тающего воска. Сложив руки на коленях, она заставила себя думать о Люсинде. В первый раз она увидела ее, стоящей на лестничной площадке в здании школы, смотревшей на снег. Царственная как королева; изумруд размером с миндальный орех на пальце. И позже, ее спокойный холодный голос в телефоне, раздающий приказы, но и слушающий. Понимающий. Затем на вершине холма, рассматривающей внизу огни Лондона. В последний раз. Гроб был настолько простой, совсем без орнамента.

— Это неправильно. Он должен быть украшен.

Звук собственного голоса испугал ее и заставил замолчать. Свечи мерцали, заставляя свет танцевать на ярких стенах. Нарисованные глаза дракона, казалось, наблюдают за ней.