Конец игры. Биография Роберта Фишера - [137]

является отцом Джинки.

Итак, Джинки более не считалась наследницей, претендентами оставались Миёко Ватаи, племянники Тарги и налоговое ведомство США.

Подобно шахматной партии между равными соперниками, борьба продолжалась. Сэмюэль Эстимо, шахматный мастер и юрист Джинки на Филиппинах, написал Богасону — исландскому коллеге, что признавать отказ по иску Джинки еще рано. Полагая возможность мошенничества, Эстимо написал письмо в «Нью-Йорк Таймс», а также в другие медиа следующего содержания:

Эксгумация могилы Бобби Фишера проводилась с процедурными нарушениями. Его гроб следовало извлечь из могилы и открыть, чтобы быть уверенными в том, что семь образцов ткани, взятые с останков, находящихся в гробе, принадлежали именно Бобби Фишеру. Процедура вызывает сомнения. Место захоронения принадлежит семье Гардара Сверриссона, близкого друга Миёко Ватаи, одной из истиц по делу о наследстве Бобби. Он имел полный доступ к могиле без ведома пастора. Фишер был похоронен перед церковью ранним январским утром без уведомления пастора. Кто знает, что могло произойти между датой похорон и днями перед эксгумацией.

Хотя Богасон предупреждал Эстимо, что его предположения посчитают клеветническими, и что ему следует признать дело закрытым для его клиента Джинки, Эстимо решил не сдаваться. Он запросил ДНК-образцы от племянников Бобби, чтобы проверить через их семейную наследственность, действительно ли образцы, взятые при эксгумации, соответствуют ДНК Бобби. Очевидный подтекст запроса Эстимо — что другое тело взамен тела Бобби каким-то образом поместили в могилу — стало для многих проверкой на доверчивость. А идея обмана при эксгумации казалась еще более невероятной. В присутствии стольких официальных лиц, врачей, ученых, представителей церкви — всех этих людей, стремившихся ответить на вопрос, являлся ли Бобби отцом Джинки, казалось невозможным, что эксгумация могла быть осуществлена не должным образом. Тем не менее, исландский суд вновь открыл дело, чтобы юрист Джинки мог представить дополнительные свидетельства в пользу ее утверждения, будто она приходится Бобби дочерью. Богасон, несогласный с Эстимо, вышел из дела. Эстимо вновь попросил, чтобы братья Тарги предоставили их ДНК для сравнения их образцов с теми, что были взяты из гроба. Если они не совпадут, Эстимо мог бы утверждать, что образцы, взятые из тела Бобби, подделаны.

Но даже если результат теста окажется положительным, Эстимо утверждал, что Джинки Янг должна считаться его наследницей, поскольку Бобби обращался с ней как с дочерью. Но возникал вопрос: если бы наследство не было столь большим, велась бы борьба за то, чтобы считаться законным наследником Бобби, столь же остро? Но дело не только в деньгах: на кону была законность отцовства — биологического или номинального, и филиппинской нации хотелось знать, является ли ее гражданка Джинки Янг дочерью величайшего шахматиста в истории.

Тем временем у братьев Тарг на пути к наследству осталась одна претендентка — Миёко. Или, во всяком случае, Миёко оставалась бы единственным препятствием, если бы не правительство США, которое, по иронии судьбы, может выйти из этого шахматного матча главным победителем[26]. Если налоговое ведомство США сумеет получить налоги, не уплаченные Бобби, а также штрафы, «призовой фонд» в миллионы долларов, за который борются предполагаемые наследники, существенно уменьшится. От целого состояния могут остаться гроши, что станет для наследников поражением.

И каким же останется наследство, завещанное Бобби? Для шахматистов, для всех тех, кто следил за историей взлета Бобби Фишера, которого многие считают величайшим шахматистом из всех, когда-либо живших на Земле, его наследием — для наследников, равно как и для всего мира — может стать благоговейное восхищение, которое вызывало его блистательное искусство.

Послесловие

Хотя начал я писать книгу о Бобби много лет назад, его жизнь и блестящую, противоречивую карьеру отличали такие причудливые извивы, что мне стало понятно: часть ранее мною написанного о нем — например, вера в то, что он станет самым активным чемпионом мира в шахматной истории — и некоторые сведения, полученные мною от людей, знавших его и встречавшихся с ним за доской, должна быть прояснена или переоценена. «Ртутный» Бобби постоянно открывался новыми и неожиданными гранями своей личности; обнаружившиеся после смерти некоторые новые сведения о нем выходят далеко за пределы моих ожиданий. Попытка «измерить» мутации Бобби Фишера стали причиной написания книги «Конец игры».

До написания книги я не мог предвидеть, как отнесутся к ней читатели. Бобби Фишер умер в 2008 году, достигнув пика своей славы более сорока лет назад; о нем и его партиях уже написано около сотни книг. Но оставался неугасающий интерес к его личной жизни. Одни чувствовали к нему симпатию, другие — отвращение, но очарование сохраняется, как это происходит с такими загадочными фигурами, как Грета Гарбо и Дж. Д. Сэлинджер. Годы идут, появляются новые книги, статьи, фильмы и исследовательские работы относительно Бобби. В них предпринимаются не только попытки понять особенности его личности, но и приводятся самые сокровенные детали его жизни — где он жил, что читал, личные привычки, капризы и цинизм, очарование и неудержимая энергия — в надежде отыскать ключ к его гению. Что сделало Фишера великим шахматистом? Что сделало его таким ранимым и несдержанным? Ответы на эти вопросы не может, вероятно, дать биограф, но попытку предпринять стоило.