Конец фирмы Беняева - [11]
— Сколько писем вы получили от Костенко? — задал я ей первый вопрос.
Чуть вздрогнув от неожиданности, она съежилась, а затем, растерянно вздохнув, спросила:
— От какого Костенко?
— От Анатолия, который сейчас сидит в тюрьме и сообщил нам, что вы его возлюбленная, — ответил я.
Она промолчала, потом потянулась к графину с водой. Я заметил, как задрожали в эту минуту ее руки. Мы поняли, что свое знакомство с Костенко она скрывала, возможно потому, что была намного старше его. Перед нами же волей-неволей приходилось раскрывать свою подноготную.
Напившись, она уже спокойным движением поставила стакан к графину, вытерла со лба пот и начала рассказывать:
— Костенко бывал у меня. В последний раз, приезжая за справкой, у меня ночевал. Дату не помню, но, уезжая, он на листке календаря написал свой адрес. Больше я его не видела. Несколько дней назад он прислал письмо из тюрьмы, в котором сообщал, что с ним произошло несчастье. Просил меня, чтобы я подтвердила, если надо будет, что был у меня с двадцать шестого по тридцатое августа… Ну, что еще… писал, что любит и обязательно на мне женится, когда выйдет на свободу. Письмо я сожгла в печке. Вот и все.
— Надежда Николаевна, расскажите нам более подробно, что вы знаете о Костенко, — попросил ее Войный.
— Да что я могу сказать, — пожала она плечами. — Жили по соседству. Мать у Анатолия умерла, когда ему было десять лет. После ее смерти Анатолий изменился, стал плохо учиться, начал курить. Отец тоже горько переживал смерть жены. За сыном не присматривал, стал пить. Этой семье я помогала чем могла: белила в доме, стирала Анатолию рубашки… По-всякому старалась повлиять на него, но он не слушался, часто грубил мне. Как-то, будучи в нетрезвом состоянии, совершил кражу. Судили. Отец его после этого заболел и вскоре умер.
Кисель умолкла и, наклонив голову, провела рукой по глазам, как будто бы утирая слезы. Я заметил, как настороженно и пытливо взглянула она на нас в щелочку между пальцев.
Ни словом, ни жестом мы не торопили ее. Глубоко вздохнув, Кисель продолжила свой рассказ:
— И вот он снова в тюрьме. Виноваты все мы, не помогли парню остепениться. Ведь мог бы жить у меня. Трудом загладил бы свою вину, но…
Мы поняли, к чему клонит разговор Кисель, и были уверены, что письма его она не сожгла. Редко встретишь женщину, которая сожгла бы письма с признаниями в любви.
Записав ее показания в протокол и пригласив понятых, мы пошли к ней на квартиру.
Дом у Кисель, что называется, полная чаша. И порядок во всем: выбелено, вымыто, на окнах белоснежные гардины, на кровати — гора подушек. В кухне на столе мы увидели перекидной календарь. Взяв его в руки, я предложил хозяйке найти тот листок, на котором сделал запись Костенко.
Она медленно его листала, вчитываясь в каждую запись.
— Вот он! — наконец остановилась на листке где была запись: «Толя, с. Дмухайловка, Кировоградская область». Это было двадцать восьмое августа.
— Нам нужно письмо, которое писал вам Костенко из тюрьмы. Пожалуйста, вспомните, куда вы его положили, — попросил я ее, «забыв» о том, что письмо уничтожено.
— Я же вам сказала, что сожгла его в печке, — решительно ответила она.
— Покажите нам печку, — предложил ей Войный.
— Хорошо, идемте, — согласилась Кисель.
В кухне возле стола она замедлила шаги и будто невзначай провела рукой по клеенке.
Я заметил, как в одном месте рука ее застыла на мгновение, и догадался, что там, под клеенкой, письмо от Костенко.
Подошли к плите. Кисель сняла конфорки.
— Я бросила письмо сюда, — кивнула нам головой.
Войный взял кочережку, чтобы выгрести золу из поддувала. Но золы там не оказалось…
Я попросил понятых пройти со мной в кухню. Под клеенкой на столе обнаружили письмо.
Увидев письмо, Кисель побледнела, тяжело опустилась на табуретку и заплакала.
— Нехорошо получается, Надежда Николаевна, — обратился я к ней.
Она, всхлипывая и не поднимая глаз, сказала:
— Извините, дура я! Опозорила себя окончательно!
В прокуратуре меня ожидал прокурор. Я подробно доложил ему о нашей поездке в Кировоград и Полтавскую область.
Обсудив все вопросы, мы решили доставить Костенко этапным порядком к нам. Следствие по делу об убийстве Лозы шло к завершению. Были получены последние заключения экспертизы. И расческа, и фуражка, изъятые мной у Костенко, принадлежали убитому.
Составив письмо на вызов из тюрьмы Костенко, я вышел на улицу. Был вечер. Медленно догорал закат, а тихий месяц уже робко выглядывал со стороны. Вечерняя прохлада приятно освежала лицо. Я шел, обдумывая, анализируя проделанную нами работу, намечая себе план текущих вопросов, основательно прикидывая, что к чему.
Костенко привезли в милицию и содержали в камере предварительного заключения.
Я попросил Петра Степановича пригласить к нам Марию Лозу, а сам занялся Костенко. Когда его ввели в кабинет, я объявил, что ему предъявляется обвинение в убийстве.
— Вы хотите, чтобы я признался в убийстве? — дерзко воскликнул Костенко. — Пожалуйста! Если вам это нужно, я признаюсь, а на суде откажусь. Обвинять буду вас, следователя, за принуждение, или как там у вас в юриспруденции… за нарушение законности. Это же нелогично, гражданин следователь. Зачем мне было убивать Лозу, когда я мог забрать у него деньги и дать драла, куда глаза глядят? Попробуй найди! А экспертизе вашей я не верю. Не верю! Слышите?
Написанная на документальных материалах, эта книга повествует о сложной и трудной работе следственных органов прокуратуры и милиции. Хищения, взяточничество, пьянство, тунеядство и конечно же правовая воспитательная работа с теми, кто стал на путь правонарушения, — об этом написал вторую книгу юрист Василенко И. И.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В завершающий Собрание сочинений Н. Погодина том вошли его публицистические произведения по вопросам литературы и драматургии, написанные преимущественно в последнее десятилетие жизни писателя, а также роман «Янтарное ожерелье» о молодых людях, наших современниках.
Книга ярославского писателя Александра Коноплина «Сердце солдата» скромная страница в летописи Отечественной войны. Прозаик показывает добрых, мужественных людей, которые вопреки всем превратностям судьбы, тяжести военных будней отстояли родную землю.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.