Конец "черной тропы" - [3]
Киричук вставил:
— Выходит, представляется возможность, имея опыт и, так сказать, оуновское прошлое, проникнуть к бандитским верхам.
Раздался глухой сигнал телефонного аппарата. Генерал снял трубку, густо произнес:
— Здравствуй, капитан! Узнал, что ли? Почему у тебя голос сиплый? Я же говорил, береги горло, а то сердце расшатаешь этой ангиной. Тебе ведь на новом месте работы с нею никак нельзя. Как, на каком новом? Я разве не сказал? Вольноопределяющимся хочу тебя сделать. Не возражаешь? Ты не забыл школу абвера под Грубешовом? В ряды «самостийников» надо вернуться. На верхотуру твой выход. Через три дня жду в Киеве. Работать начнешь на территории Волынской области. Больше ничего не скажу, потому что операцию надо еще разработать. Вместе над ней поразмышляем, у нас так надежнее выходит. Правильно говорю? Кстати, твой дядька лесник жив? Он все там же работает? Сухарь его фамилия, не ошибаюсь? Да, встречался я с ним... Ну вот, Антон Тимофеевич, опять мы с тобой на прежние довоенные места шагнем. До скорой встречи!
4
Неказистая лохмоногая лошаденка без понукания бежала довольно шустро, как будто понимала, что тем, кто в санях, оставаться на виду не безопасно.
Яростно ненавидел Гринько Советскую власть, которая лишила его мельницы да пяти гектаров земли, на которых сезонно работало полдюжины батраков.
Назначение надрайонным проводником — главарем банд в прилуцкой округе — еще усугубило эту ненависть оуновца. Гринько сразу же сменил былую кличку Волкодав на Зубр, вложив в последнюю определенный смысл.
Поглядывая на засыпанную снегом дорогу в Садовском лесу, он с успокоением думал о том, что скоро окажется в теплом жилье. Хорошо бы еще отведать наваристого борща, который умела готовить Явдоха, жена Яшки Бибы, Сморчка, под домом которого на окраине города — просторный схрон для крайнего случая.
Гринько поймал себя на мысли, что о чем бы он не думал, каждый раз на его пути вставала Мария Сорочинская, Артистка.
Подъехав к окраине Луцка, Гринько вдруг спрыгнул с саней, пошел рядом.
— Слазь-ка и ты, Дмитро-мурло,— бросил он,— сейчас у развилки свернем, так неприметней будет. А ты возвращайся,— махнул вознице.
Парень стеганул коня, и вскоре стихли и легкий храп лошади, и скрип полозьев. Только слышались торопливые шаги двоих, входящих в город.
Гринько теперь занимало одно: дома ли Яшка с Явдохой и все ли у них ладно? Об этом узнает охранник, а сам он переждет за сараем в соседнем дворе.
Дмитро же будто пробудился от обидного обращения «Дмитро-мурло», напомнившем ему неприятные моменты в отношениях с хозяином. Семнадцатилетним пошел он в батраки к старшему Гринько. В тот год и обозвал Иван Гринько нового работника мурлом. Сразу же невзлюбив парня за то, что тот был и ростом повыше, и на лицо попривлекательнее. А мурло и рыло больше подходили хозяйскому сыну, этому кривоногому недоростку с глубоко запавшими глазами, а сейчас еще обросшему и немытому.
Дмитро никогда политикой не интересовался. Жил одной заботой: как помочь парализованной матеря. И когда та умерла, Иван Гринько одолжил денег на похороны, окончательно привязав к себе бывшего батрака. Хозяин без стеснения называл его холуем, зная, что Дмитро стерпит. И тот терпел, полагая, что деваться ему некуда: либо смерть, либо тюрьма. А душа противилась и тому, и другому. Поэтому любое приказание главаря выполнял с услужливым рвением, как и Алекса, насильно уведенный Зубром в лес.
Вот и сейчас, когда тот сказал: «Иди к Яшкиному дому, если все в порядке, мигни светом в окне», бросился исполнять поручение.
Уйдя к сараям и оглядевшись, Гринько с сонным видом таращил запавшие глаза на кухонное окно, только на скулах вздрагивали тугие желваки.
Свет в кухонном окне все не мигал.- Но вдруг на крыльцо вышел худенький, с трудом узнаваемый в темноте Яшка, спустился к уложенным в штабель у сарая дровам и тихо сказал в. темноту:
— Я готов, пошли в хату.
Явдоха, увидев Зубра, всплеснула руками, что должно было означать: слава богу, живой, и я рада, будь как дома. Накрывая на стол, она словно плыла по комнате и была похожа на крупную свеклу хвостиком кверху — собранные на темени в узел волосы торчали кисточкой.
— Яков Фролыч, присядь-ка возле,— за руку притянул к себе хозяина Гринько и, взяв из его рук граненый штоф, налил три рюмки. Никому не предлагая, выплеснул из одной самогонку себе в рот, забил его ржаным хлебом, с нетерпением изголодавшегося начал жевать.
— Все ли ладно? — спросил, наконец. Потом, заметив, что Яшка и Дмитро не решаются взяться за рюмки, предложил, как приказал: — Пейте, чего скривомордились.
— Происшествиев особых нет, но и чтобы все ладно, не скажешь,— подцепив корявыми пальцами кусок огурца из тарелки, начал вступительную информацию Яшка Биба. Он всегда говорил обобщенно противоречиво, даже если все обстояло благополучно. К примеру, связной сходил, куда надо, передал, что надо, принял для вручения информацию, вернулся и отдал «грипс», из чего следовало, что задание выполнено. Яшка же вместо двух ясных слов подпустит боязливого туманцу, простое дело превратит чуть ли не в происшествие с геройским исходом.
Юрий Семенов известен читателям по повестям «Прощайте, скалистые горы» и «Комиссар госбезопасности», выпущенных Военным издательством. В его новом романе рассказывается о героической борьбе наших контрразведчиков с бандеровцами — оуновцами в первые послевоенные годы в западных областях Украины. ОУН — Организация украинских националистов — была хорошо законспирирована, имела четкую военную структуру. Чекисты, внедренные в ряды ОУН, сумели обезвредить многих ее главарей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Документальная повесть Юрия Семенова посвящена короткой, но яркой жизни комиссара госбезопасности А. Н. Михеева, возглавившего в первые месяцы Великой Отечественной войны особый отдел Юго-Западного фронта.
В втором выпуске учебного пособия “Введение во всемирную историю” дается теоретический очерк истории первобытного (доклассового) общества. В своей реконструкции развития доклассового общества автор опирается на гигантский фактический материал, накопленный к настоящему времени наукой, которую у нас именуют этнографией, или этнологией, а на Западе - социальной антропологией, прежде всего такими таким ее разделами как экономическая этнология (экономическая антропология), потестарная этнология (политическая антропология), нормативная этнология (правовая антропология), этнология брака, семьи и родства.
Сентябрь 1944-го… Выходит из проигранной войны Финляндия, и фашистские части с ужасом ждут неминуемого наступления Красной армии. В эти дни уходит во вражеский тыл группа лейтенанта Сергея Ломова — разведчикам предстоит выполнить ответственное задание командования. Совсем другие интересы влекут в эти неприветливые северные края американского бизнесмена Ланге…
Читателю предлагается новое издание труда, ставшего классическим. Книга посвящена начальной эпохе человечества, которая длилась почти два миллиона лет и завершилась всего лишь 35–40 тысяч лет тому назад. По ней учились многие поколения студентов исторических факультетов университетов и педагогических институтов. Этот труд был настольной книгой для специалистов по истории первобытности, этнологов, археологов и палеоантропологов. Работа была известна не только у нас, но и за границей. На нее появилось несколько рецензий в зарубежных журналах, она была переведена и издана в Венгрии и Японии.
Михаил Александрович Божесов – прокурор, карьерист, юморист, циничный философ и просто привлекательный мужчина – обустраивает свою жизнь, не жалея о людях, с которыми по долгу профессии сталкивается. Его жизнь – это череда неожиданных обстоятельств, которые Божесов с лёгкостью обращает в свою пользу…Но может ли человек, иногда преступающий закон, добиться высших должностей в государстве? И что движет им? Жажда денег, обиды молодости или сердечная травма?.. И так ли проста его жизнь?
Иногда для осознания надвигающейся беды достаточно открыть глаза и назвать вещи своими именами. Горькие слова – лекарство, сладкие слова – отрава, – гласит китайская пословица. Действие происходит в непростом настоящем и в зловещем будущем, которое вполне себе возможно. Если сидеть, сложа руки. Надеюсь, что эти горькие отчаянные рассказы станут своего рода прививкой для тех, кто способен думать. Или антидотом. И отравленных известными ядами в нашем стремительно наступающем будущем станет меньше. В оформлении обложки использованы личные фотографии.
Роман в большой степени автобиографичен, и пёс играет в нём важную роль, окрашивая жизнь в неожиданные яркие цвета, демонстрируя верность и неподдельную дружбу. В этом, действительно, нуждаются герои, вовлечённые в ситуацию, на которую они не в силах повлиять. Ход событий навязывается людьми из так называемых властных структур, возомнивших себя создателями нового, уютного для них миропорядка, подбирающих себе сторонников, не стесняясь в выборе средств. Путешествия, рыбалки и другие с юмором описанные приключения оттеняют главную тему, делая её более рельефной.
Тот, кого мы все ждали, — Полковник Русь. Перед вами новая книга Андрея Левшинова — доктора философских наук, доктора психологических наук, мастера йоги и цигун, писателя и публициста. Роман «Полковник Русь» окунёт читателя в динамичную атмосферу приключений. В то время как «зло» раз за разом строит свои козни, мы чувствуем себя на мушке прицела. Но всегда есть протагонист, который борется за «светлую сторону». Полковник Русь откроет нам закулисье мировой истории и политики, познакомит с известными людьми с других, тёмных сторон и возьмёт с собой в путешествие по тонким мирам. «Полковник Русь» — это роман о любви, приключениях, о добре и зле, но и в первую очередь это реальное пособие по обучению СОСТОЯНИЮ. Никогда ещё интересное не было настолько полезным.
Дюссельдорфский пастор Иоганн Брухмиллер, он же – бывший подданный Российской империи Булат Казаналипов, сбежав на полтора часа от бдительных интуристовских экскурсоводов и выдавая себя за простого советского человека, бродит по провинциальному Орджоникидзе 1960-х...
История только кажется незыблемой. На самом же деле таинственная Лета течет не из настоящего в прошлое, а из прошлого в будущее — обнажая корни событий, тайное делая явным. Лишь сегодня, когда приотворились стальные двери спецхранов и сейфы Лубянки, стало возможным раскрыть одно из самых таинственных преступлений коммунистического режима — убийство великого артиста, художественного руководителя Московского еврейского театра, председателя Еврейского антифашистского комитета СССР Соломона Михоэлса. В основу романа положены многочисленные архивные документы, свидетельства участников событий и очевидцев.