Кондор улетает - [113]

Стэнли поднял его, как поднимал уже тысячи раз. Он стал легче, подумал Стэнли, совсем ничего не весит.

Птицы в клетке молчали. Ни звука, ни движения. Стэнли усадил Старика, укутал ему ноги легким пледом.

Ну вот, думал Стэнли, Старик водворен в свою клетку. Может, он задремлет и уснет, как птицы.

Глаза следили за ним, блестящие глаза-пуговицы.

— Останься, — сказал Старик.

— Слушаю, сэр.

Стэнли заметил, что сигарочница на столике сдвинута с обычного места, и поправил ее.

Старик вдыхал и выдыхал воздух, каждый раз с присвистом. Стэнли ждал, заложив руки за спину по стойке «вольно», стараясь различить темные нахохленные силуэты птиц в клетке. Зазвонил телефон.

Стэнли привычным движением потянулся к трубке.

— Нет, — сказал Старик очень громко. Стэнли отскочил. Старик чуть-чуть улыбнулся его поспешности — кривой, презрительной улыбкой, дряхлой и надменной.

Усмешка череда, подумал Стэнли. Телефон позвонил и умолк.

Шум разбудил двух-трех птиц, они забили крыльями, испуская хриплые крики. Из дальнего конца оранжереи донесся мягкий шлепок — какой-то тяжелый мясистый цветок упал, не выдержав собственной тяжести.

— Позвать ваших дочек, сэр? — Стэнли вдруг заметил, что говорит шепотом.

Птицы смолкли. Из того же угла, где упал цветок, вдруг донесся всплеск — заработал увлажнитель.

— Мне они не нужны, — сказал Старик. И добавил: — Теперь можешь идти.

И он замолчал. Его голова спокойно лежала на мягкой спинке кресла.

Стэнли отступил на ровную площадку под тяжелой петлей бугенвилеи. В огромном помещении горела только маленькая лампочка возле кресла Старика. А вокруг смыкалась чернота, незрячая и душная от запахов влажных листьев и влажной земли. Она была беззвучна, и только дождь барабанил по стеклянной крыше. Стэнли стоял неподвижно, сознательно расслабив все мышцы, сознательно ни о чем не думая. Иногда начинали ныть ноги, и он слегка менял позу, но не сходил с места и не садился. Он стоял в своем темном укрытии, как застывший страж. Ему был виден Старик — смутная фигура, лишенная красок в тусклом свете, и еще ему был виден угол птичьей клетки. Он смотрел то на кресло, то в клетку. Нигде ни малейшего движения.

Он сам не знал, как понял. Но его ноги словно отлепились от пола. Он почувствовал, как переменился влажный воздух, почувствовал, как листья задрожали мелкой дрожью и исполнились торжествующего зла.

Он не стал подходить ближе, он просто отвел глаза от насмешливой надменности бренной оболочки.

Старик умер.

* * *

Стэнли попятился, не осмеливаясь отвернуться от этого сидящего тела, которое так долго умирало и наконец было мертво. Он пятился к двери, листья задевали его затылок, он наклонялся, втягивая голову в воротник. Он нащупал ручку, повернул ее и, все так же пятясь, вышел в коридор. И, только затворив стеклянную дверь, он повернулся.

Освещенный дом не изменился.

— Странно! — сказал он вслух.

Им владело непонятное ощущение, будто он потерял часть самого себя. Или Старик унес что-то с собой?

Проходя через посудную в кухню, он увидел мечущиеся лучи автомобильных фар. Он налил себе воды, но поставил стакан на стол, не прикоснувшись к ней.

— Стэнли! — крикнула мисс Маргарет. Он не отозвался.

Он достал из кармана ключ от лимузина и уронил его на стол.

— Стэнли, где ты, черт тебя подери?

Он открыл дверь, восточный ветер вырвал ее и с треском ударил о стену. Он не стал ее закрывать, а прошел через крыльцо и спустился по ступенькам. Ветер был очень силен: он словно проминал перед собой мягкую стену.

— Стэнли! — На крыльце стояли обе сестры. — Где он?

Он повернулся, и ветер ударил его в скулу.

— Вы были ему не нужны, — сказал он, но ветер закрутил и расшвырял звуки, не оставив от них ничего.

— Где он?

Значит, они не услышали.

В ярком свете прожектора он увидел мистера Роберта. Уоткинс поддерживал его под мышки, и он блевал в траву за углом дома.

Добрался, значит, подумал Стэнли. Цел и невредим, если не считать похмелья… Странно, до него и пятидесяти шагов нет, а кажется, будто он очень далеко. Словно смотришь в перевернутый бинокль…

Кто-то оттолкнул его, он поскользнулся на мокрых кирпичах и чуть не упал. По траве бежала мисс Маргарет, она наклонилась к мистеру Роберту.

Мисс Анна стояла, застыв, на сухом крыльце под навесом. Она была очень прямой и тонкой. Высокая белая свеча.

Стэнли пошел дальше, удаляясь от этого дома. Позади он все еще слышал голоса, крики, бьющиеся под ветром, точно белье на веревке. Он не вслушивался. Как и Старик, он покончил со всем этим.

Дождь хлестал ему в глаза, мешал видеть. Неважно. Тут ему знаком каждый поворот, каждый камешек. Странно, что он уже не вернется сюда, не пройдет этой дорогой, — словно что-то в тебе умерло.

Два прожектора у дома отбрасывали его тень на дорогу перед ним — огромную, размытую, дрожащую тень с развернутыми черными крыльями.