Конан и мрачный серый бог - [7]

Kорало отступил в переулок. Одетый в тёмно-синее человек бросился вперед и схватил брошенный арбалет. Одним стройным движением он зарядил оружие и выстрелил в бегущего Kорало, который зашатался и безмолвно упал. Болт проник в его череп и убил мгновенно. Его колючий, кровавый наконечник высовывался между остекленевшими глазами Kорало. Методично незнакомец обходил от человека к человеку и проверил у каждого пульс. Он прямым выстрелом запустил один болт в сердце постового, находящегося поодаль. В следующее мгновение он выпустил другой в глаз Kорало. Во время этих действий заносчивое лицо под темным капюшоном не выражало ни удовольствия, ни отвращения. Губы не кривились в гримасе, когда незнакомец извлекал свое маленькое, но смертельное оружие из тела убитого. Он не вздрагивал, когда раскалывал череп одного арбалетчика саблей, вырывая застрявшую стальную звезду. Плоть тел все еще сохраняла тепло, когда незнакомец сваливал трупы в гавань. Он действовал стремительно и эффективно, не тратя впустую времени или усилия на перерывы, вытирания лба или восстановление дыхания.

Действительно, Тодж-аккхариец не достиг бы своего положения и статуса в иерархии Мастера Убийц в Замбуле, если бы напрасно тратил время и усилия. И если мертвецы могли бы говорить, приблизительно две тысячи засвидетельствовали бы скорость и жестокость Тоджа. И сегодня вечером он двигался с даже большей скоростью, чем обычно. Он опаздывал на тайное совещание Нефрита. Обычно характер Тоджа был столь же невозмутим, как спокойное море, но в настоящее время он был почти раздражен. Слуги короля Мило стоили ему драгоценного времени, и Нефрит ждал. Если бы Тодж не бы настолько нетерпелив в ожидании встречи с Нефритом, он услышал бы затаившихся сторожевых псов раньше, и раньше отделался бы от них. Тодж предпочитал избегать обычных убийств в затылок, но один живой стражник, возможно, призвал бы еще сто, вызвав дальнейшую задержку Тоджа. Даже Глава замбулийских Убийц не смел заставлять Нефрит ждать слишком долго. Встреча была устроена связником, после того как Тодж приобрел то, за что Нефрит заплатит дорого. Той оплатой было бы оружие в форме Красной Гадюки, которое Тодж долго искал. Кинжал, как говорили, был создан из рога демона-змеи со смертельными заклятиями, произнесёнными Провидцами горы Иймша, колдунами повелителями страшного Черного Круга. Силы кинжала превратили бы Тоджа в самого опаснейшего убийцу, которого будет когда-либо знать история.

Тодж последовал через лабиринт темных переулков и ветхих зданий. Когда он приблизился к центру кварталов в районе складов Мессантии, его хорошо развитая интуиция предупредила, что скрытые глаза наблюдали за его подходом.

Он ожидал этого. Повернув на перекрёстке, он затем последовал по узкому грязному переулку между рушащимися стенами. Неприметная дверь маленького неряшливого здания открылась, когда он приблизился к ней. Не имеющие порога деревянные ступени вели вниз в темное чрево здания. Он проглотил сухой комок, появившейся в горле, глубоко вздохнул, и начал спуск. Слабый лунный свет не достигал ступеней. Тодж не был удивлен. Воры и убийцы любого статуса знали это. Нефрит проводил встречи только под покровом темноты. Никто живой не видел лицо Нефрита, или никто не мог рассказать об этом. Нефрит был осторожен, эта особенность была понятной, он один обладал большим количеством богатства, чем у многих хайборийских королей, и господствовал над странной империей, охватившей дюжину королевств, от Аквилонии до Зингары.

Тодж услышал контрольный щелчок из-под его ботинка. Ступени исчезли, превращая лестницу в крутой скат. Проворство убийцы позволило удержаться на ногах, но его подошвы скользили по скользкому дереву, и он старался сохранить равновесие. Несколько мгновений спустя, он достиг конца ската и упал на пол.

Продолжая катиться по инерции, он сконцентрировался, проворно вскочил на ноги, при этом плоская рукоятка метательного ножа броском выдвинулась из ножен на запястье в его левую ладонь. Это был один из пяти таких ножей, скрытых на теле. Его правая рука сжимала несколько шестиконечных метательных звёзд (шурикенов), все еще запятнанных кровью стражников.

— Ashhadu salib muhadana, — прозвучал трудноразличаемый тихий голос или немного искаженный, хотя его тон был строгим и авторитетным.

— Нефрит? — Тодж запнулся, быстро возвращая самообладание. — Ashhadu la muhadan ilaha salib. Он перешёл на жаргон, известный только среди воров и убийц избранных гильдий. Как правило, он использовал бы меньше слов и заменил бы скрытыми жестами головы, глаз, пальцев и рук. Однако в темноте, Тодж должен был ограничить себя разговорной формой жаргона.

— Ты не будешь нуждаться в своем оружии здесь, Тодж, — в голосе Нефрита чувствовалась издёвка.

Неловкая тишина последовала за этим предостережением прежде, чем слова были произнесены… на сей раз без юмора.

— Ты должен был прибыть в сумерках, majnun. Тодж напрягся в оскорблении.

— Неприятность на рейсе, Нефрит. Барахское пиратское судно «Ястреб» обогнало мое судно и потопило его за несколько лиг от Гавани Хорота. Я сбежал, отвязав лодку, но вынужден был грести к Причалу Контрабандиста. «Ястреб», к счастью, не преследовал меня но четыре глупых стражника Милоса также задержали мое прибытие.