Конан и день льва - [56]

Прошла неделя, но ничего особенного не происходило. Альдемар сидел в полупустом зале «Ржавого якоря», ожидая пока служанка принесет заказанный им обед, когда дверь таверны отворилась и в зал вошло около десятка городских стражников. Возглавлял их какой-то неприметный человек в одежде темных тонов, который держал в руке свернутый лист пергамента. Дагобер удивился появлению такой большой группы городской стражи, раньше он стражников здесь никогда не видел. На всякий случай, скорее инстинктивно, чем осознанно, он стал невидимым для всех. Стражники окружили хозяина «Ржавого якоря», человек в темной одежде развернул перед ним пергамент. На лице хозяина отразилось изумление, но он продолжал вглядываться в пергамент. Заинтересовавшись, Дагобер, оставаясь невидимым, подошел ближе и из-за спин стражников рассмотрел на пергаменте свое собственное изображение, выполненное чьей-то умелой рукой. Сходство было полным и он удивился, так как считал, что из королевских должностных лиц, Дагобера в нем никто опознать не может, поскольку никто его не видел. «Старик!», — вдруг мелькнула мысль, его видел тот старик-крестьянин, которого он расспрашивал о гибели родителей. Мысленно отдав должное проницательности и предприимчивости Туландры Ту, он поспешил покинуть зал, так как хозяин «Ржавого якоря», видимо поняв, что врать не стоит, сказал, что человек, похожий на изображенного на пергаменте, снимает у него комнату. Стражники ринулись наверх, а Дагобер, выйдя на улицу, зашел в конюшню и вывел своего коня. Вскочив в седло, он направился к восточным воротам, спеша оставить столицу Аквилонии, где его теперь в любой момент могли опознать. Куда ехать он пока окончательно не решил, но чисто инстинктивно выбрал направление к Шамару. Надо отметить, что последнюю неделю он почти не выходил из своей комнаты, поэтому не знал, что Повстанческая армия разгромила у Алиманы корпус графа Аскаланте, и Конан, перейдя Хорот, находится сейчас в провинции Артания.

* * *

Но зато Нумедидес, прочитав об этом донесение Ульрика Нуманского, пришел в неописуемую ярость. Он сыпал проклятиями, топал ногами, грозился обезглавить графа Туны и даже отправить в Железную Башню самого Ульрика. Короля можно было понять, уже второй его легион прекратил существование, а на то, чтобы создать новый не было ни денег, ни времени. Конечно, произведя новый набор рекрутов, можно было сформировать соединение численностью восемь-десять тысяч солдат, но для их обучения необходимо было время. Времени как раз и не было, так как все города на пути движения Повстанческой армии открывали ей ворота и солдат Конана приветствовали, как освободителей. Уже сейчас под Львиным знаменем было больше десяти тысяч человек и это были отнюдь не новобранцы, а профессионально обученные и хорошо подготовленные воины. Часть из них перешли к киммерийцу от графа Туны, немало было и просто отставных солдат, пожелавших присоединиться к Освободителю. Конан вел свое войско от города к городу и подчеркнуто снимал кирасу, шлем, отстегивал ножны с мечом и сходил с коня, прежде чем войти с непокрытой головой в городские ворота. Этим он давал понять, что входит в город не как завоеватель, а как освободитель народных масс от деспотизма Нумедидеса. Надо отдать должное и Аллару Кастору, который не только не препятствовал Повстанческой армии передвигаться по своей провинции, но снабдил ее подводами, которые теперь составили довольно внушительный обоз. Крестьяне снабжали бойцов киммерийца хлебом и другими продуктами, но Конан использовал и природные источники пополнения пищи, постоянно посылая отряды фуражиров на заготовку рыбы и отстрел животных. Рыбу и мясо сушили, вялили, солили, заготавливали впрок. Периодически Конан посылал донесения Троцеро о своих планах на перспективу, но граф пока, что оставался в Терроне, где тоже готовил новобранцев, пополняя ряды рыцарской конницы.

* * *

Сейчас, когда Конан стоял в устье Тайбора при впадении его в Хорот, королю и его советникам было сложно определить, куда он устремится дальше. Киммериец мог совершить быстрый марш на Тарантию, но это было опасно, так как на левый фланг Повстанческой армии могли обрушить удар Ульрик Нуманский и Молниеносный легион Нумитора. Скорее всего, Конан продолжит движение в направлении Шамара и этому следовало помешать. Если киммериец войдет в Шамар, то получит хорошо укрепленный город, из которого до Тарантии рукой подать. В любом случае необходимости держать обе армии к юго-западу от Тарантии не было. Поэтому Нумитор получил приказ следовать к Шамару и не допустить в него киммерийца, а Ульрик должен был, оставив Леодегарийскую равнину, переместиться восточнее, выбрав удобную позицию к юго-западу от Тарантии. Тем самым Ульрик прикрывал бы и столицу Аквилонии и тыл Молниеносного легиона принца Нумитора. Король направил распоряжение об этом обоим генералам, но они уже стали выдвигаться на новые рубежи, так как сами предложили этот план действий Нумедидесу.

* * *

Конан о передислокации Молниеносного легиона узнал от своих разведчиков своевременно, но помешать принцу Нумитору не мог, для открытого сражения у него было недостаточно сил. Поэтому он предпочел пока оставаться в устье Тайбора в ожидании подхода графа Троцеро. Полученную передышку киммериец решил использовать для обучения и подготовки войск, поэтому сержанты Гродера гоняли копейщиков и мечников до седьмого пота, а контроль за учебной подготовкой тяжелой конницы осуществляли лично Конан и Просперо, хотя при таких командирах как Альбан и Рагномар в этом не было особой нужды. Поняв это, заскучавший Просперо обратился к Конану с предложением потрепать тылы Молниеносного легиона.