Конан Дойл и Джек-Потрошитель - [16]

Отношение конкурентов к фабрике было отрицательным. По Парижу ходили дикие слухи о сообществе воров и убийц, купцы отказывались покупать бумагу, изготовленную Видоком. Но предприниматель к этому относился равнодушно. В пятьдесят три года он решил третий раз жениться. Он остановил свой выбор на кузине, которая была моложе его на восемнадцать лет, и до конца ее дней был счастлив.

Мирная жизнь промышленника была прервана событиями в Париже. Карл X был свергнут, и в 1831 году, по настоянию министра внутренних дел, Видока приглашают на должность начальника тайной полиции Франции.

На этот раз в распоряжении Видока были значительные средства. Он, как и прежде, в выборе помощников отдавал предпочтение бывшим преступникам. Агенты Видока (да и он сам) регулярно бывали во всех тюрьмах Франции, сидели на процессах — это была первая попытка создать своеобразную картотеку преступников. Правда, она существовала лишь постольку, поскольку находилась при организации Видока, которая, кстати, получила наименование Сюртэ, что означало «безопасность».

Видок пользовался многими, ставшими привычными в наши дни, но не всегда моральными приемами борьбы с преступниками. В частности, его агенты внедрялись в банды и следили за их деятельностью, так как Видок полагал, что порой лучше наблюдать и контролировать, чем рубить сплеча.

Наконец, в 1833 году недруги Видока окончательно свалили его, и он ушел в отставку. Но не успокоился. Правда, на этот раз мемуаров он не писал, а организовал первое в истории частное сыскное и охранное агентство, клиентами которого были коммерсанты. Каждый из четырех тысяч клиентов Видока вносил в год всего двадцать франков, за что мог пользоваться услугами сотрудников агентства в случае неприятностей.

Этого государственная полиция, с ревностью следившая за успехами Видока и ростом его доходов, выдержать не смогла. По наущению врагов его агентство было закрыто, все его бумаги и счета конфискованы, сам Видок посажен в тюрьму.

Процесс Видока, о котором с помощью газет его недруги распространили дичайшие слухи, оказался в центре внимания Парижа. В зал было не пробиться. Но оказалось, что все обвинения построены на песке. Суд не нашел состава преступления, и Видок был торжественно освобожден из-под стражи.

Выйдя из тюрьмы, несмотря на возраст, Видок вновь открывает агентство, правда уже не столь большое, как раньше. Но и враги не сдаются. В 1842 году Видока снова арестовали, продержали в тюрьме одиннадцать месяцев и выпустили, полностью оправдав по суду. Зато за этот год агентство его было полностью разорено, фабрика закрыта, все другие дела пришли в полный упадок. Видока не удалось вновь загнать на каторгу, но разорить его смогли.

После тюрьмы Видок продолжал активную деятельность — теперь на поприще тайной дипломатии. Революция 1848 года привела к власти некоторых его старых друзей, и они пользовались услугами опытного мастера, который несколько раз отправлялся с секретными миссиями в Англию.

В семьдесят лет он овдовел, но оставался еще крепким, веселым и общительным стариком. Видок умер в 1857 году. Говорят, что его последние слова были: «Я мог бы стать Клебером, Мюратом… мог бы достичь маршальского жезла. Но я слишком любил женщин. А если бы не женщины и не дуэли…»

К началу 1880-х годов в Сюртэ работало уже несколько сот агентов, но качественных изменений по сравнению со временами Видока не произошло. Всё так же агенты ездили по тюрьмам, чтобы запоминать лица преступников, предпочитали осведомителей из уголовного мира фотографическим карточкам. Полиция была настолько завалена папками с делами преступников и прочими бумагами, что разобраться в этом не было никакой возможности.

Обнаружилось, что самая, развитая и передовая сыскная система в мире, французская, находится в тупике. Скоро в том же положении окажутся и другие европейские полицейские службы. И если этот кризис еще не чувствовался в шестидесятых годах, а возник к началу восьмидесятых, то, следовательно, надо искать его корни не в работе полиции, а в состоянии общества.

Давайте посмотрим, что произошло к этому времени в Европе.

В течение всего девятнадцатого века накапливались социальные и технологические перемены. Паровоз появился в первой половине века, а к восьмидесятым годам железная дорога — уже основное средство сообщения в Европе. Еще в сороковых годах парусные корабли гордо плыли по морям и в сражениях обменивались бортовыми залпами, но во время Восточной войны, когда европейские армии штурмовали русский Крым, оказалось, что российские фрегаты и линейные корабли совершенно беспомощны перед шустрыми, не зависящими от погоды английскими и французскими пароходами. К началу восьмидесятых моря уже бороздили тысячи пароходов — время парусного флота осталось позади. К этому времени мир был стянут линиями телеграфных проводов, заводы стали громадными левиафанами, где ухали паровые прессы и работали миллионы станков. Города были перенаселены — в столицах скапливались богатства, но там же росло число люмпенов, городское дно было трясиной. Улицы были заполнены каретами, и в одном футурологическом прогнозе того времени в качестве главной угрозы цивилизации рассматривался конский навоз, который в двадцатом веке якобы завалит улицы больших городов. Европа стала страной больших городов, больших капиталов и большой преступности. Власть денег и характер городских отношений определяли характер преступлений. Это накопление перемен шло в течение всего века, но во второй его половине произошел качественный скачок. Преступники многому научились и стали использовать средства, подаренные промышленностью и наукой девятнадцатого века.