Кому светят звезды - [9]

Катя порывисто обняла подругу:

— Пойдем, Надюша. В бомбоубежище надо. Здесь близко, я видела. Местная оборона без нас справится. И возьми себя в руки, ты же на фронт собираешься.

Изогнутая стрелка с надписью «В бомбоубежище» указывала на подвал старого семиэтажного дома. Катя и Надя спустились по освещенной синими лампочками крутой лестнице и остановились почти у самого входа. Люди сидели плотно на скамейках, на полу и не хотелось никого беспокоить.

Катя прислонилась плечом к темно-коричневой степе. Глухие взрывы наверху то приближались, то отдалялись. С наскоро побеленного потолка сыпалась известка. В школе радистов говорили, что к опасности надо привыкать. Но страха Катя не чувствовала, навалилась усталость. Когда она отдышалась, успокоилась, перед ней снова возникло бледное, с темными глазами лицо раненой малышки. Вот это — самая жестокая гримаса войны. Бедная девочка… После войны она бы взяла ее, воспитала, заменила мать. Только права ли она, решая за двоих? А Миша? До войны со своими детьми решили повременить. Училась, правда. Нет, Миша чуткий, он не станет возражать!

Страшным оказался этот комбинированный — артиллерийский и авиационный — налет на Ленинград. Рушились и горели дома. Но возмездие настигло врага. Падали объятые пламенем фашистские самолеты. Правда, обо всем этом Катя и Надя узнали позже.

Прошло несколько часов, прежде чем прозвучал отбой тревоги.

Подруги вышли на улицу.

— Что делать будем? Час поздний… — проговорила Вологдина.

— Нам бы теперь успеть до школы добраться, — ответила Дегова. — Родных в другой раз навестим…

7

Глубокой ночью попутная эмка доставила Вологдина в поселок, где располагался штаб истребительного авиаполка. Среди затемненных домов ему не сразу удалось отыскать нужное здание. Часовой у крыльца осветил фонариком лицо летчика, внимательно просмотрел документы:

— Проходите!

Сержант, дежуривший по штабу, поправил сдвинутую набок пилотку и, выяснив, что прибыл новый летчик, подвел его к обитой дерматином двери:

— Здесь капитан Гусев, — указал он на кабинет. — Заходите, командир эскадрильи на месте…

Высокий, даже слишком высокий для летчика-истребителя капитан легко поднялся из-за стола навстречу и, ответив на приветствие, указал на стул:

— Садитесь! Даю вам десять минут на представление. Коротко о себе. Только самое главное.

Неожиданно холодная встреча так удивила Вологдина, что он с минуту растерянно молчал. Начал говорить, лишь когда капитан напомнил:

— Для доклада у вас осталось восемь минут.

Торопясь и волнуясь, Вологдин заговорил об учебе в летной школе, о полетах на МБР, об участии в боях. Он боялся, что не успеет сказать о главном, потому перескакивал от события к событию.

— Понял, что боевой опыт у вас есть, что в училище на И-шестнадцатом летали, — остановил его Гусев. — Будем заново седлать этот самолет. Машина, сами знаете, строгая, а времени на учебу мало. Вылет завтра в десять ноль-ноль. Спать ложитесь здесь, в моем кабинете, на диване. — Заметив недоуменный взгляд Вологдина, комэск добавил: — Я в штаб к начальству заскочу, оттуда загляну в госпиталь, товарища осколком зацепило. К полетам вернусь. Располагайтесь!

Капитан ушел. Вологдин снял китель, ботинки и с удовольствием растянулся на широком жестком диване. Сон не приходил. Сухой, резковатый Гусев озадачил его.

«Принял как незваного гостя, — размышлял Михаил, — у нас в эскадрилье так зеленых новичков не встречали. А потом кабинет свой отдал. Странный…»

Утром Гусев после двух вылетов с Вологдиным на самолете со спаренным управлением буркнул:

— У меня замечаний нет!

И, не добавив ни слова, ушел.

На третий день после очередного полета старший лейтенант опять услышал:

— Замечаний нет! Принимайте «тройку».

Вологдин уже знал, что прежний хозяин «тройки»

ранен, машина свободна и ждет нового пилота.

Простым оказался и первый самостоятельный вылет на задание. В составе звена Вологдин патрулировал на истребителе над передним краем. Авиация противника не появлялась. Все же поздним вечером комэск заставил каждого летчика кратко доложить о полете.

— Всегда так, — сказал Михаилу адъютант эскадрильи, немолодой уже капитан из гражданских пилотов, когда они вышли из кабинета Гусева. — Все по-деловому, коротко и ясно. Ни у кого не спрашивает о личных делах, считает, что это к военному делу не относится…

Уважительный тон, которым говорил адъютант, удивил Михаила и заставил поразмыслить о том, что плохо он еще разбирается в людях. Никак не удается ему пока понять нового комэска.

Вскоре Вологдину доверили самостоятельное задание. Адъютант разбудил его под утро, протянул карту с наземной обстановкой и поторопил:

— Мигом собирайтесь и — в штаб. Капитан Гусев ждет. А я глаз еще не смыкал, возился с этой картой.

— Комэск тоже не ложился? — спросил Михаил.

— Не знаю. Не в духе сегодня. Хотел сам на разведку лететь, командир полка не пустил. Туман наши «ишачки» к земле привязал, а сверху данные об обстановке за линией фронта требуют.

— Значит, я полечу? — обрадовался Вологдин.

— Не знаю, — уклонился от ответа адъютант. — Попрошу поторопиться, — подстегнул он, видя, что старший лейтенант тщательно поправляет прическу.