Комсомольский комитет - [51]

— Вот я и советуюсь, — улыбнулся Игорь.

Силин в сердцах заметил, что если работники горкома соберутся на праздник вместе да еще выпьют… дружба заведется, естественно. Лучникова и так распустила Зайцеву, у Зайцевой из-за этого при Петрунине были большие срывы в работе. Разве не слышал Игорь о них?

— Слышал о них.

Силин волновался.

— Не пойми, что я сплетничаю. Лучникова секретарь. Мою точку зрения она на это знает.

— Значит, ты дружбы боишься, — сказал Соболев, а сам нахмурился. Вдруг почувствовал себя очень обиженным — ведь он пригласил Григория к себе. От всей души пригласил — и тот отказался.

— Я тебя не понимаю, — пожимая плечами, продолжал Силин. — Скажи, можешь ты критиковать человека, требовать от него, если с ним за одним столом водку пил?

— Кстати, Куренков на Новый год будет с нами.

Силин только передернул своими узкими плечами.

— Ты ищешь каких-то высших отношений. Я не спорю: может, они будут или есть. Только не у нас. И Куренков другом тебе теперь никогда не будет, не из того теста он сделан, вот увидишь! Он и не придет к тебе, очень ты ему нужен. А ты только распустишь дисциплину. Я, например, будь я секретарем да заведись у меня в горкоме друг, я бы сказал: или он, или я!

— Какое право ты имеешь так плохо думать о наших людях? — тихо спросил Соболев.

— Ну, как хочешь, только меня уволь, — раздраженно сказал Григорий. — Это мое личное дело, и ты не настаивай. Но хоть ты и секретарь, я и тебе не советую. Устроишь гулянку, да еще с музыкой?

Игорь промолчал.

— Да ведь весь город знать будет! У секретаря горкома комсомола! Вот посмотришь, как тебе и всем нам на следующий день в горкоме партии голову намылят за семейщину и за выпивку.

— Если ты так это расцениваешь, в самом деле, тебе лучше не быть с нами, — сухо сказал Игорь.

* * *

В последние минуты пятьдесят четвертого года, без двадцати двенадцать, Лена Лучникова подходила к дому Соболева. Была безлунная морозная ночь. Улицы города опустели, хотя еще час назад они были очень оживленны: люди торопились кто куда со свертками, с кульками в руках. Иногда встречались знакомые люди, они заходили в знакомые дома. Многие окна были ярко освещены, и сквозь них проникали на улицу говор, песни. Лене казалось, что она слышит звон бокалов и этот звон знаменует что-то особенное, радостное и счастливое, что должно наступить в новом, 1955 году.

Лене открыл Игорь.

— О-о, наш второй секретарь! — вскричал он. — Проходи, Лена. Я думал, ты опоздаешь, как всегда.

Игорь был в новом синем костюме, в белоснежной рубашке. Он, должно быть, хотел быть хорошо причесанным, то и дело поправлял расческой волосы, но они тут же падали ему на лоб.

В первой комнате Лена увидела сидевших на диване с гитарой в руках незнакомых ей школьных товарищей Игоря и Зою Грач с мужем — это была, видимо, очень дружная пара. Игорь под руку провел Лену в другую комнату, где у застланного ослепительно белой скатертью стола хлопотала, расставляя всевозможные закуски, бутылки вина с цветными этикетками, необыкновенно красивая молодая женщина в черном вечернем платье. Помогала ей седая старушка в кружевной накидке.

Лена не сразу узнала в молодой женщине Тамару Соболеву, которую она несколько раз видела на улице, впрочем, всегда хорошенькую и очень изящно одетую.

Тамара быстро обернулась, легко, приветливо пожала Лене руку и радостно сказала:

— А мы уже знакомы — заочно, очень рада.

Только теперь Лена заметила сидевших возле дивана на маленькой скамеечке, потому что всем места не хватило, Павла Куренкова и тоненькую — Лене показалось очень молодую — девушку в строгом желтом платье.

— Галина, — сказала она, когда Лена протянула ей руку.

Ввалились еще школьные товарищи Игоря с женами и Евгений и Эмма Картавых. Лена до сих пор видела Эмму только на совещаниях и на сцене и впервые — вблизи, в тесной компании. Ее поразило славное, несмотря на то, что было сильно подкрашено, лицо молодой артистки. Эмма не стеснялась больших ярких сережек в своих ушах и держалась со спокойной, привлекательной простотой. Картавых гордился своей женой, это было видно по его сияющему лицу. Эмма сидела с Зоей Грач, с которой виделась раньше, а Евгений уже рассказывал, как он вчера весь вечер просидел у проруби на Ине и выудил полупудовую щуку, ту самую, которая сегодня будет подана к столу. И как он чуть не упал в воду, вытаскивая щуку, и как он напугался, когда мимо пробежала целая стая волков.

— Ой, да как же так! И они вас… волки… ничего? — изумленно воскликнула Галя Куренкова.

— Ничего, представьте себе, — поддержала Евгения одна из гостей, подтрунивая над наивной доверчивостью Гали.

— Ой!.. А я бы напугалась, — восхищенно сказала Галя.

— Евгений у нас один с палкой на волков ходит! — крикнула Лена и, увидев, как широко раскрыла Галя глаза, добавила: — Не верьте, Галочка, это все шутки.

Люся Зайцева помогала Тамаре. Тамара нашла работу и Лене: расставить приборы. За столом Тамара посадила Лену рядом с собой, просто, доброжелательно засыпала ее вопросами. Она уже знала, что у Лены погибли родители. Расспрашивала ее про сестренку, как та живет, как учится, попросила привести Дину к ним.