Комсомольский комитет - [50]
Люся и Лена взялись за руки и заскользили по просторному ледяному полю, словно полетели в голубую даль. Вдруг сзади на девушек кто-то налетел и тут же подхватил их под руки. Они вскрикнули, обернулись. Коньки их, сопротивляясь повороту, отчаянно и резко заскрипели, как по стеклу.
— Игорь! — радостно закричала Лена.
— Пришли! — тоже радостно ответил он.
— А ты без Тамары? Один? — растерянно спросила Лена и смутилась.
— Один, — коротко сказал Игорь.
Люся, смеясь и сердясь, убирала вылезающие колечки волос под вязаную, туго обтягивающую голову шапочку и тут же рассказывала, как Силин не хотел идти на каток.
— А пришел ли он? — спросил Игорь.
— Вон Гриша! — весело вскрикнула Люся, показывая куда-то в сторону, в гущу молодежи. — И ведь катается как хорошо! А к нам не подходит. Ишь! Подождите здесь, я сейчас! — быстро сказала она и скользнула, легко лавируя.
Игорь и Лена Силина не увидели. Они покатились по кругу. Каток был огромный, четырехугольный — залитое футбольное поле. И Лена, которая каталась не очень хорошо, запыхалась.
Вернувшись на то же место и поджидая Люсю и Григория, они сели на скамейку возле снежного вала, окаймлявшего каток.
Лена взяла горсть снега, скатала из него комок, и перчатки сразу вымокли. Игорь отобрал у нее комок и бросил далеко в сторону.
— Игорь! Скажи обо мне как о человеке вообще. Как ты меня считаешь? — вдруг звонко попросила Лена.
Игорь молчал. Казалось, он внимательно смотрел, как мелькают перед ним, пригнувшись, юноши и девушки, как развеваются за ними цветные шарфики, слушал скрип льда под коньками.
— Игорь, скажи, в самом деле, — настойчивее попросила Лена.
— Я думаю! — сказал Игорь, хмурясь и ломая в руках сухую ветку, которая попалась ему на снегу.
— Что думаешь?
— Сказать тебе или не нужно? Скажу! — вдруг решился Игорь, повернувшись к ней.
Игорь смотрел прямо перед собой на чистый, голубой, слегка припорошенный у краев снегом лед.
— Если бы мы встретились с тобой четыре, — сказал Игорь, медленно, как только один он мог, акцентируя слова; обломком сучка он нарисовал перед собой на льду, сильно нажимая, цифру «4» и повторил: — четыре года назад, я бы старался, чтобы отношения у нас с тобой сложились другие, чтобы все… все было по-другому.
— Я не об этом, ты не о том говоришь, — запротестовала Лена. Она испугалась и обрадовалась.
— Я тебе больше сказал. Как тебе не стыдно! — порывисто сделав ударение на слове «как», сказал Игорь. Он посмотрел Лене в лицо детски тепло и просительно и жалко улыбнулся.
А был чудесный зимний вечер. Спадал мороз. Где-то сзади звучало радио, над катком лилась, обнимая его, увлекательная мелодия вальса: «Вьется белый пушистый снежок…» Кружась, мерцая в электрическом свете, снежинки падали на лед. Незнакомая девушка стрелой пролетела мимо, она что-то кричала и большим блестящим коньком срезала цифру, начерченную Игорем.
Сбоку, тоже отдохнуть, присела стайка молодежи. Кто-то кого-то толкнул, послышался визг, хохот. Долетели обрывки разговора:
— Напрасно я двое носок надела — жарко.
— А мне ботинки стали малы.
— Дмитрий Скворушкин в позапрошлом году приз по конькам взял, а теперь совсем не катается.
Лена достала из кармана записную книжку и черкнула в ней фамилию «Скворушкин».
— Ты хоть на катке не пугай народ записными книжками, — улыбнувшись, сказал Игорь.
Помолчали, прислушиваясь к гомону, скрежету, смеху на катке.
— Странно ведет себя Соболев? — заглянув Лене в глаза, виновато спросил Игорь.
— Нет! — решительно сказала Лена. Взявшись за руки, подъезжали Григорий и Люся.
Лена поднялась. Она улыбалась Люсе, но в глазах ее стояли слезы.
— Замерзла я, — тихо сказала она, взяла Люсю за руку и, улучив минуту, когда Игорь заговорил с Григорием, покатила с нею вперед.
Все ближе, все ощутимей приближался Новый год. Он дышал на улицах свежим терпким морозом, проглядывал в настроении людей, оживленных, озабоченных, смотрел мохнатой зеленью множества молодых елок, продававшихся на улицах, из витрин магазинов, выглядывал пестрым богатством елочных украшений.
Игорь, как и все, задумывался: где и с кем, с какими самыми близкими друзьями он встретит самую первую, торжественную минуту Нового года, вместе со всею страною подымет за нее чарку вина.
Домик у Соболевых просторный, и Игорь хотел сначала собрать у себя школьных товарищей с женами, пригласив из горкома только Лену и Люсю. Но потом подумал: «Почему так?»
— Ты где Новый год встречаешь? — спросил он Григория.
— Не знаю еще… — смутившись, ответил Григорий, и Игорь понял: знает, просто не хочет сказать. Он подумал, что Силину мешает правду сказать снова какая-нибудь его «закавыка», и предложил:
— Давай соберемся тридцать первого у меня.
Белесые брови Силина полезли наверх. Небольшие глаза его неожиданно стали большими и круглыми, и даже рот, как у ребенка, изумленно раскрылся.
— Может быть, ты с девушкой? Так я тебя так и приглашаю. По-семейному, — спохватился Игорь.
— Какая девушка! — возразил Силин. — Ты как хочешь, Игорь, хочешь — сердись на меня, хочешь — нет, но только ты молодой работник, ты хотя бы советовался, ведь есть люди, которые годы проработали в горкоме.
