Комсомол имени Летова - [30]

В выходные дни нас полным составом посещали цепочки РКРП и «Трудовой России», не в тему скандируя слоганы про Сталина на радость мне, Грише и Гале. Бывали и именитые визитеры. Был Мельников и еще ктo-то из депутатов от КПРФ, приезжал наш Фантомас Шенин. Ходили слухи о том, что нас хочет посетить Юрий Шевчук, но до этого так и не дошло. Мы же были больше всего рады нашим старым друзьям и товарищам. Лебедям развлекал народ своим «Решебником по неграм» и прямо на месте составлял новый «Решебник по бабкам» при помощи не подозревавшего о своем участии в этом Мусина. Камрад, с которым мы вместе несли растяжку на «Антикапе», читал нам свой красный рэп. Увы, не обошлось и без проходимцев. Один ушлый паренек надел белый халат и прикинулся фельдшером, готовым в случае необходимыми оказать нам медицинскую помощь. Помощи от него нам не потребовалось, а вот дорогую камеру у журналистки, снимавшей про нас документальный фильм, он спер. Что обидно, с кучей отснятого материала. А действительно поплохело только Женственному, но из-за того, что он перекурил натощак. Вообще-то мы с ним оба некурящие, но на голодовке сравнительно пристрастились к сигаретам «Captain Black» с вишневым вкусом, имевшимся у Довгаля.

В горкоме было тоже интересно. Здесь в полной мере раскрылся Паша Ковалев («Паша со злобной рожей», как называл его Тимур). Прикол в том, что этого уже не совсем молодого человека, работавшего натурщиком в Строгановке, было крайне сложно застать, в трезвом состоянии. Однако голодовка обязывает. На поверку Паша оказался любопытным собеседником и неплохим игроком в нашедшиеся в горкоме шахматы. Любил петь комсомольские песни, с очень характерным завыванием, идеально подходящим для исполнения песни Цоя «Транквилизатор». Еще Паша довольно навязчиво, но столь же безуспешно пытался приставать к Тропической. Особенно сложными для нее были моменты групповых фото и выключения света в общей комнате. «Коваль, сука!» — эти вопли неоднократно будили всех в ночи.

В какой-то момент появилась опция спать в нескольких комнатах горкома. Я и Тропическая (меня она справедливо не опасалась) перебрались на большую двухъярусную кровать рядом с холодильником и дежурным. Спалось паршиво и распирало потрепаться, благо всегда было о чем. Надо сказать, что в горкоме было два деда-дежурных, которые работали посменно. Один был малопримечательным мужиком, ночью крепко спавшим. А второй навсегда вошел в историю как Дед в трусах. Очень комичный старикан неизменно находил повод зайти в комнату и посветить труселями, еще и поговнившись при этом.

Были и драматичные моменты. На третий день Галя предложила ускорить голодовку и перешла на сухую — отказалась от воды. В тот же день к ней присоединился Артем, через день Гриша и отбывавший сутки Цезарь. Я понимал, что и дня без «Ессентуков № 17» не протяну, посему спасовал. Все же хотелось остаться в строю чуть подольше. Хотя было понятно, что без воды больше пяти дней наши товарищи не продержаться. Тут еще пришла совсем паршивая новость: Тимур крайне неудачно перенес плановую операцию по выправлению носовой перегородки и находился в критическом состоянии. Честно говоря, в метро я со второго дня голодовки не ездил и не собирался, но тут было очень надо. Все, кто дружил с Чаном, собрались и поехали его навестить. Медленно механически передвигая ноги, я напевал про се 6я «Дивизию зомби» Летова. К счастью, Тима довольно скоро поправился, хотя и не попал в Геленджик, о чем даже песню написал потом.

Меж тем поганый законопроект был принят уже в третьем чтении, оставался Совет Федерации. 8‑го августа мы выгрузились на привычном месте, но пробыли там недолго. В сопровождении группы поддержки и сенатора Быкова от Камчатской области мы двинули в сторону еще одной цитадели зла. Дошло без происшествий, хотя и с большим конвоем. Рядом проходил проплаченный митинг за отмену льгот. Тогда подобные путинги еще не успели прочно войти в моду и смотрелись дико. К Совету Федерации пропустили только сенатора и голодающих. Вопреки обещаниям, внутрь, нас не пропустили, поэтому мы тупо продолжили голодовку на ступеньках здания. В этот момент совсем заплохело Гале, уже пятый день державшей сухую голодовку. Вызвали скорую. Одновременно подъехал и ментовский автобус. По сути, перед нами было два стула. Большинство выбрали скорую. Цезарь, Артем и Саня Веселов попали домой через ОВД «Тверское». На этом голодовка закончилась. Оставалось только грамотно выйти из нее, то есть постепенно вводить в рацион продукты. Мы с Женственным в первый день поели немного каши, а вот Серега, по словам Стаси, умудрится захомячить зефир. Про Коваля ходили слухи, что он вообще умудрился газануть и после нары глотков вырубился.

В течение нескольких дней мы восстанавливались и приводили себя в порядок. Глобальных событий не предвиделось. У нас с Женственным был впереди целый план по совместному поеданию вещей, которых так хотелось в первые дни. Я вспоминаю эту голодную неделю как один из самых ярких и интересных моментов в жизни. Безусловно, мы не претендуем на трагические лавры Бобби Сэндса. Зато, когда народ очнулся в январе, наша совесть была чиста. Мы действительно сделали все, что могли. В конце концов, мы создали островок свободы в самом сердце столицы за 8 лет до знаменитого Оккупай-Абай. Все было не зря. Именно на голодовке мы познакомились с братьями Максами, сыгравшими значительную роль в организации и левом движении в целом. А я даже сумел выстроить отношения с девушкой, что подошла поинтересоваться, кто мы такие и что тут делаем. Она прониклась, часто приходила поддержать нас и даже пару раз ночевала в горкоме. Долго это, впрочем, не продлилось, поскольку движ не стал для нее главным интересом. Аполитичный партнер на самом деле плох и неприемлем в любом случае. Подобные отношения непрочны и очень быстро превращаются в борьбу интересов, где каждый хочет изменить другого. Но и это было не зря. Главное, что в АКМ сложился крепкий и дружный коллектив, настоящее боевое юнити. Вот такое вышло сочинение на тему «Как я провел лето», за которое всем участникам можно поставить коллективную пятерку.