Комсомол имени Летова - [27]

«Что за выстрел? Это же бандитский выстрел! Где классовая сущность?» — вопрошал Руслан в ночи.

«А мне название нравится, потому что там есть оружие! А оружие это всегда правильно и хорошо!» — неожиданно брутально встряла в разговор Басистова.

«Руслан, ну, а как бы ты назвал газету?» — поинтересовался Цезарь.

«Конечно же, "Священный Ильич". Название — вещь важная!» — с видом эксперта ответил Руслан. — «Между прочим, когда ребенок ест конфету "Красный Октябрь", он сразу думает о революции!».

Уж не знаю, откуда у него такие сведения, но стены отдела зашатались от смеха. Дальше было еще что-то про Брежнева, но на этом моменте мне удалось ненадолго задремать.

С утра мы понаблюдали за нелепейшей гимнастикой в исполнении Петра Алексеевича и Сани Харитонова, а потом нас отвезли-таки в суд, где оказалось, что мы обвиняемся в нарушении аж двух статей административного кодекса. Первая — традиционный и, объективно, имевший место быть «несанкционированный пикет», а вот вторая… неожиданная «нецензурная брань». Надо было видеть лицо Петра Алексеевича в этот момент! Его буйству просто не было предела. В итоге нам все же выписали по 500 рублей за пикет, а заседание по матерщине перенесли. Замечу, что вообще-то обе статьи не являются арестными, а значит по закону… Конечно, нас продержали под арестом по беспределу. Видимо, был приказ сверху. Но все это ерунда, государева месть часто достигает гораздо больших масштабов.

После суда я и еще несколько товарищей нашли в себе силы посетить с агитацией промежуточный митинг КПРФ против отмены льгот. После вчерашней осады путинского логова это было все равно, что пить «свиноградный день» после элитного коньяка. Поглядев с ироничной улыбкой на парламентских болтунов на трибуне, мы поехали отдыхать. Впереди было 2‑е августа, на которое было назначено второе чтение по пресловутому законопроекту.

Голодовка — э то праздник!

Накануне 2‑го августа собралось совещание Молодежного Левого Фронта. Ежу было понятно, что законопроект во втором чтении примут, а нас гарантированно ожидает очередное столкновение с полицией. Митинг КПРФ в этот раз был заявлен не на Манежной, а на Театральной площади, сразу ближе к Марксу и проезжей части, где в прошлый раз развернулись баталии. «Никуда идти даже не надо!» — шутили многие. Конечно, мы горели желанием взять у ОМОНа реванш. Мобилизацию все организации провели максимальную, но все равно приходилось делать скидку на летнюю пассивность, поэтому числом ментов было превзойти достаточно сложно. Оставалась надежда, что много людей выведет КПРФ, ведь это был решающий митинг по теме монетизации. Понятно, что всю их публику на прорыв не вытянешь, но многие все же поддержат. И тут внезапно обнадежил Илья Пономарев: «Ребята, мы уравняем шансы! Будут щиты, с ними ломиться гораздо удобнее!» Круто, подумал я. Помимо неизбежной потасовки с серыми, обсуждали и идею, предложенную Цезарем. Суть заключалась в том, чтобы объявить голодовку в знак протеста против отмены льгот. Предполагалось, что от каждой организации поучаствует по паре человек. В целом, обсуждение проекта голодовки было шутливым и поверхностным, прорыв занимал нас куда больше. Но и голодовку тоже приняли к исполнению. От АКМ голодать должны были Цезарь и Мусин. Серега предлагал поучаствовать и мне, но здравый смысл и хронические болячки в этот раз перевесили чувство партийного долга. Да и, если честно, подобная форма протеста интересовала меня куда меньше, чем грядущая битва с ОМОНом, на который мы все имели зуб с прошлого раза.

И вот настал тот самый день. Слегка проспав, быстро вскакиваю с кровати, врубаю «И вновь продолжается бой!» в исполнении Летова для бодрости духа. Понимаю, что не успеваю позавтракать, да и хрен с ним. Впереди такое важное дело! Буквально лечу из своего спального района в центр, на станцию «Площадь Революции», где назначен сбор. Прихожу даже чуть раньше, наших на месте пока не так много. С небольшим опозданием подтягиваются ребята из Балашихи, Орехово-Зуево и новая ячейка из Луховиц. Почти мои земляки, от Зарайска недалеко. Все в меру напряжены и понимают, что начнется примерно через час. Заходим на митинг. На трибуне партийные бонзы, под ними трогательный транспарант с несчастной бабушкой и надписью «Последнее и вор не берет». Да, именно за таких мы и вышли сагодня. Цезарь идет туда, дабы попросить выступление. Как ни странно, слово дают. Я окидываю взором диспозицию. Народ, конечно, есть, но его категорически мало. Не более тысячи, мы ожидали от КПРФ большего. Плохо, что народ в целом пассивен, Зюганов мог бы и свезти народ с ближайших регионов для решающей битвы. Мусора в этот раз подготовились намного лучше. Их больше раза в три и все в полном обмундировании. Группируемся с союзниками, увы, примерно те же силы, что и в прошлый раз. Последняя надежда на обещанные щиты. Бегу искать Пономарева. Нахожу довольно быстро и сразу спрашиваю, где наша амуниция. «Да вот они, берите!» — с этим словами Илья показывает мне… несколько небольших картонок с надписями в духе «Мы ваши братья, вставайте к нам в ряды!». Блэт, опять в своем опереточном стиле, лучше бы и не надеялись. Еще немного песен Харчикова и скучных речей и, наконец, к микрофону выходит Цезарь. Тщетно призывает депутатов от КПРФ покинуть Думу и присоединиться к нам. Анонсирует голодовку протеста и возвращается к нам. Строимся, подходим ближе к оцеплению. Раз, два, три, начинаем файтинг! Вцепляемся в ограждения-волнорезки, начинаем их отжимать у ментов. Как ни странно, в этот раз ОМОН поначалу чуть ли не прячется за срочников. И, видимо, нет установки на задержания людей, их цель — устоять и не дать нам выйти на проезжую часть. Продолжаем «хотя бы пытаться», как герой Кена Кизи. Вместе с луховицкими берем одну из отбитых волнорезок, разбегаемся и швыряем ее в мусоров. В это время оратор от КПРФ вешает с трибуны нечто в духе «Молодцы, молодежь!», однако сам к нам не присоединяется и других не призывает. Забавный такой аккомпанемент для столкновения получается, вкупе с типовыми песенками в духе «Русские витязи рвутся в бой!», вообще лютый постмодерн.