Комсомол имени Летова - [14]

Сход понемногу подходил к концу, жители начинали расходиться. Полиция же, наоборот, прибывала, подъехал даже воронок с парой дюжих ОМОНовцев. Соотношение сил менялось не в нашу пользу, да и все проблемы уже обсудили, поэтому мы приняли решение ретироваться. Отходить открыто через станцию было не вариантом, поэтому мы начали понемногу перетекать во дворы, благо местные ребятишки знали все проходы и подворотни. Менты откровенно ступили и хватились за нас поздно, как потом рассказы вал и Осипову женщины из инициативной группы. Отойдя уже достаточно далеко, мы обнаружили отсутствие товарища Мусина. Мобильные тогда были не у всех, а у нашего любителя СССР его никогда не было в принципе. Поэтому о его судьбе мы узнали только через несколько дней. Оказывается, еще в самом начале к нему подошел мужик и докопался до значка с Лениным. Руслан почуял здесь свой звездный час и отошел с ним, дабы прочитать лекцию о роли Владимира Ильича в истории. Вот только того, что мужик оказался опером в штатском, он не учел и продолжил «пояснять за шмот» уже в отделении, причем отпустили его только на следующий день. Впрочем, его революционный пыл это нисколько не убавило, а все мы стали несколько внимательнее и осторожнее.

Задержания вообще вещь непредсказуемая. Иногда из, казалось бы, патовой ситуации удавалось выйти сухим из воды, а в другой раз принималово случалось совсем на ровном месте. Возьмем хотя бы наш агитрейд перед концертом «Гражданской Обороны» в ДК Горбунова. Мы разбились на две группы и отправились раздавать листовки с призывом прийти на шествие 1 мая. Группа во главе с Осиповым пошла окучивать традиционно длинную очередь в ДК, а мы с Удальцовым и Коляном встали на основном месте прохода людей. Разбирали листовки хорошо, один парень даже активно подключился к раздаче. Мимо несколько раз прошел патруль ОМОНа, но на нас они внимания не обращали. Оставалось совсем чуть-чуть листовок, как вдруг откуда-то выскочил пожилой ОМОНовец крайне небольшого росточка и начал возникать. «Вы тут мятеж поднимаете! Мы вас с ребятами сейчас в больницу отправим!» — вешал он, и его слова подкрепили подошедшие сотрудники покрупнее. Подошла еще группа ОМОНовцев во главе с лысым мужиком в штатском, который достал корочку сотрудника уголовного розыска. Слово «уголовный» звучало неприятно. Нас повели на досмотр личных вещей. Всю дорогу до автобуса один из амбалов в камуфляже допытывался у Цезаря, любит ли он бить ментов, а другой пытался клеить стикеры АКМ мне на куртку. В автобусе опер старательно сложил наши листовки и стикеры в прозрачные пакеты, как вещдоки убийства. Я прямо почувствовал себя отрицательным персонажем детективного фильма. В итоге опер повез Удальцова в отдел, а нас отпустили восвояси. Цезаря через пару часов тоже отпустили, чуть ли не извиняясь. Мы смогли попасть на концерт и встретились со второй группой. Они без всяких проблем раздали весь материал, затусовались с кучей панков, а Осипов еще и удачно склеил девушку. Многое с концерта реально пришли на Первомай, а летовский припев «Как листовка — так и я!» в тот вечер воспринимался несколько по-особому.

«Первомай — буржуй, подыхай!» — скандировали мы ранним утром у памятника Ленину, и этот момент попал на ТВ. Тогда я впервые зашифровал лицо банданой с изображением Че Гевары, не столько ради конспирации. сколько из эстетических соображений. А Цезарь впервые назвал мероприятие «днем гнева», к чему будет многократно прибегать позже. Народу собралось довольно много, подтянулись и ветераны организации, и завербованные на ГО панки, и просто друзья-знакомые. Много людей привел Осипов, да и со мной пришло немало корешей. И если Чан с Костылем постоянно участвовали в наших делах, то для Паши Лебедя на это было, по сути, знакомство с АКМ. Хотя он всегда придерживался левых взглядов и до этого бывал на шествиях с нацболами. Забегая вперед, скажу, что этот интеллигентный низкорослый юноша в очках умудрился стать практически лицом Первомая‑2004. Началось шествие стандартно, построились по четверо, речевки, клятва в середине пути. Веселье началось ближе к концу маршрута. Проходя мимо Красной Площади, оцепленной тройным кольцом ментов, Цезарь толкнул речь о том, что нам крайне надо туда пройти. Его слова быстро оказались подкреплены скандированием «Красную площадь — народу!», несколькими зажженными фаерами и попыткой прорыва. Ну, как сказать, прорыва — Гунькин с Женственным ломанулись в сторону ограждения, прихватив с собой несколько человек.

В эту спонтанную сцепку угодил и Лебедян, которого практически метнули в срочников, стоявших в первом ряду оцепления. Опешивший Павлик попал в объективы всех фотографов, и его портрет украсил многие репортажи о Первомае. Юные менты тоже растерялись, и кому-то из ребят даже удалось вырвать у них ограждение — так называемую «волнорезку». Впрочем, подмога подоспела довольно быстро. Из-за спин срочников с причудливой грацией выпрыгнул весьма упитанный мент, полный желания пресечь безобразия. Поорав на передние ряды и лично Цезаря, он несколько успокоился, а мы продолжили движение. Правда, только для того, чтобы, дойдя до Госдумы, устроить сидячую забастовку в знак протеста против закрытого доступа на Красную Площадь. К нам присоединилось небольшое количество рядовых КПРФ-ников. Сидя в сцепке, я был уверен, что с минуты на минуту начнется неизбежное винтилово. Однако в тот день задержания явно не входили в планы ментов. Вдоволь поскандировав лозунги против полицейского произвола, мы поднялись, спокойно дошли до конца маршрута и растворились в метро. Своеобразный праздник непослушания прошел без потерь. Единственный минус — многие СМИ по привычке приписали произошедшее нацболам. Запомнить нас им еще предстояло.