Компьютерра, 2009 № 14 (778) - [16]

Впрочем, в рассматриваемой нами драме, разыгранной на форуме «Компьютерры», подобная (вульгарно-марксистская ©) скалярность выглядит излишней. Достаточно применить универсальные

законы социальной мифологии на непосредственном — самом низовом — уровне: смена имени (или отказ от имени, то бишь anonymous) есть мистический акт обретения свободы. Именно этот акт лежит в основе решения сменить что-нибудь типа Василия Петровича Ка-плунова на SkyWalker'a. Этот и никакой другой. Полагаю, этим утверждением я Америки не открыл. Зато, надеюсь, открою ее в следующем: смена имени (отказ от имени) оказывается вовсе не таким безболезненным и безобидным жестом, как кажется изначально! Вот в чем фича: переименование- это

центральныймеханизмсоциальногопсихоза, которыйведетнетолькокутратеиндивидуальности, ноикнарушению адекватноговосприятияреальности, оценкисоциальныхролейисамооценки, атакже- кмассовымгаллюцинациям, массовомусамовнушениюи массовомусамообману.

Именно эту особенность я не учел и не принял во внимание, когда писал пост про ано-нимизм в Интернете. Я не учел, что люди, сменившие имя или отказавшиеся от своего имени в мировой компьютерной сети, стремясь обрести иллюзорную свободу и безопасность (о том, что безопасность anonymous в серфинге иллюзорна, думаю, нет нужды распространяться), утрачивают помимо своей воли адекватность восприятия и мира, и себя в этом мире.

С учетом неизбежного мифологического излома становится понятным и внешне иррациональное поведение большого числа участников дискуссии на форуме: теперь понятно, почему мимо ушей прошла субъективная тональность моей реплики и многократное подчеркивание слова «мой», «моя», «мои»; понятно, почему люди стали интерполировать отчужденную метафору про педофила на себя лично; понятно, почему усмотрели в

моем неприятии анонимности в реале и Сети личное оскорбление. Человек, долгоевремявыступающийнеподсвоимименемлибосовсембез имени, утрачиваетчувство балансамеждусубъективным иобъективнымвысказыванием, даженедогадываясьоб этом! Человек не в состоянии понять, что, единожды отказавшись от своего имени, он утрачивает индивидуальность, а заодно — и все атрибуты индивидуальности. Этот человек перестает быть личностью, он — виртуальный аватар, но при этом сохраняет все реакции и импульсы индивида.

В этом весь трагизм: становясь anonymous, ты, к великому сожалению, уже не можешь нести заявление в милицию о защите «собственной чести и достоинства»! Потому что все статьи Уголовного Кодекса (и Гражданского, разумеется,

тоже) апеллируют к конкретным личностям, а не виртуальным аватарам. Кстати, весьма полезное в житейском отношении наблюдение — я даже привел на форуме выдержку из комментариев к УК: «Признаки оскорбления налицо только в тех случаях, когда действия лица направлены против определенного человека и нет сомнений в том, что речь идет именно о нем. Так, Верховный Суд РФ прекратил уголовное дело об оскорблении и клевете в связи с тем, что обвиняемый в своих публикациях не указывал действительных фамилий конкретных лиц, хотя сюжеты брал из реальных конкретных дел (см. Бюл. ВС РСФСР, 1988, N8, с.6)».

Такие вот печальные изломы и перерождения творятся с личностью, оказывающейся в результате добровольной анонимизации не только в иллюзорном мире мифа, но еще и вне реального закона. Посему, перифразируя Минздрав, рискну повторить: «Anonymous опасен для вашего здоровья!» А уж курить или не курить — каждому выбирать самому: как и прежде, у меня и в мыслях не было призывать кого-то к отказу от сетевой анонимности! ¦

село щепетневка Василий Щепетнев ПОИСКИ ХОЗЯИНА

Рабство как общественный институт — в прошлом: полтора века назад крепостное право упразднено высочайшим повелением. И с тех пор миллионы людей живут с чувством, будто их лишили чего-то важного, может быть — главного. Вкусив свободы, многие задумались: вдруг опять обманули? Много ль радости в том, что всяк отныне обязан сам искать пропитание? Жизнь, когда величина куска зависит от таланта добыть этот самый кусок (иные таланты — музыкальные, математические и прочие — по другому ведомству), штука беспокойная, изнуряющая, нервная. Другое дело, когда в распоряжении есть имение душ в двести-триста крепостных. Всем хорошо — и барину, и мужику.

Насчет барина разъяснять особо и не нужно. Хочешь, со сворой борзых волка трави, хочешь — ужением пресноводных рыб занимайся, а то и просто — наливочку пей да на девичьи хороводы смотри. Вот оно, счастье. Но и мужики о старом времени вздыхали. Казалось бы, о чем жалеть? Там барщина, на конюшне секут, безвинную Муму в пруду топят. Однако иностранные путешественники восемнадцатого, да и первой половины девятнадцатого века отмечали: холоп Ванька живет куда сытнее свободного Жана или Джона, да и выглядит благодушнее. Конечно, следует помнить, что путешествующих иностранцев возили преимущественно в образцово-показательные крепостные хозяйства, но ведь и отечественные обличители крепостничества, распекая существовавший строй, упирали на несвободное состояние личности, а не на голод.

У кого что болит… Совестливым российским дворянам главнейшим из всех благ виделась свобода, ее они хотели не только для себя, но и для все-