Компромат - [57]

— Это ты про прюжинки? — догадался хозяин. — Правду рассказываю: не мои прюжинки.

— А чьи?

— Александра Александровича.

— Кто такой Александр Александрович? Где живет, с кем водится?

— Не знаю, слюшай. Он мне не докладывает. Приходит, заберет старые прюжинки, новые принесет, деньги даст — и все.

— Ага! — обрадовался Игорь. — Стало быть, деньги он тебе за это все-таки платит?

— Деньги платит, — подтвердил Ганиев, — без денег сейчас трудно. Когда с Ларисой Ивановной жили, легче было. Готовить она хорошо умела. А я не умею. Только плов варить умею, и все. Хозяйство она хорошо вела. А я не умею. Деньги с зарплаты не остаются. Жить не на что. Александр Александрович помогает.

— Так-так, — изрек гость, разливая водку в стаканы, — хороший парень этот Александр Александрович, как я погляжу.

— Хороший, — согласился хозяин.

— Помогает материально, пружинки в дом носит. Ты хоть знаешь, что это за пружинки?

Ганиев пожал плечами.

— А что в них особенного?

— Действительно, — усмехнулся Игорь, — особенного в них немного.

Он внимательно следил, как Мамурджан опрокидывает очередной стакан. Сам же к водке едва притронулся.

Пудинг, глухо рыча, сидела в углу кухни и наблюдала за происходящим.

— Фу, Пудинг! — прикрикнул Ганиев, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Достала она меня, слюшай. Рычит без спросу, спит на подушке, кюшает со мной с одного стола, — пожаловался он.

— А ты отдай ее, — предложил Игорь, — или продай. Денег заработаешь.

Хозяин скорбно покачал головой.

— Нельзя. От Ларисы Ивановны память осталась. Лариса Ивановна просила: «Не обижай, Мамурчик, Пудинга!» Я ей обещал. Лариса Ивановна меня Мамурчиком звала, — с нежностью произнес он.

— Это Лариса Ивановна тебя с Александром Александровичем познакомила? — как бы невзначай поинтересовался Порогин.

— Ага, — кивнул Ганиев. — Она умерла уже, когда Александр Александрович пришел и сказал, что они с Ларисой Ивановной были большие друзья, и попросил разрешить эти прюжинки оставить. А мне для друзей Ларисы Ивановны ничего не жалко.

— Светлая ей память, — сказал Порогин, наполняя стакан хозяина, — аминь.

Ганиев заглотнул очередную порцию водки, глаза его наполнились слезами.

— Бедная Лариса Ивановна, — сказал он и заплакал.

— Держись, дружище! — подбодрил его Игорь. — Ты еще парень молодой, женишься, детишек заведешь. Тебе сколько годков-то?

— Двадсить девять, — всхлипывая, отвечал вдовец.

— Вот видишь, — все впереди! Ты мне вот что скажи, — вкрадчиво произнес Порогин, — где мне найти этого твоего Александра Александровича?

— Не знаю, — пьяно пожал плечами Ганиев. — Бедная моя Лариса Ивановна…

— А может, нет никакого Александра Александровича и ты его выдумал? — мягко наседал следователь.

— Может, выдумал, — не стал возражать хозяин. — Бедная Лариса Ивановна…

— Тогда расскажи мне, зачем у тебя в доме все эти пружинки?

— …она меня так любила, — плакал Ганиев.

— Не хочешь рассказывать? Тогда я тебе расскажу. Ты, Мамурджан, никакой не дворник, а подпольный торговец оружием.

— Никакой не дворник, — всхлипнув, подтвердил Ганиев.

— И «прюжинки» твои не что иное, как части пистолета Макарова. Знаешь, что такое пистолет Макарова?

— Что такое пистолет знаю, — кивнул Ганиев, — кто такой Макаров — не знаю.

— А ты у Александра Александровича спроси, он объяснит, — посоветовал Порогин. — Хочешь, фокус тебе покажу?

— Фокюс? — удивился Мамурджан.

— Ага.

Хозяин задумался, а затем помотал головой.

— Александр Александрович так рассердится, что вы у меня были и прюжинки забрали. Ругаться будет.

— Значит, Александр Александрович еще не в курсе насчет нашего позавчерашнего посещения?

— Не в курсе, — подтвердил Ганиев.

— А ты ему и не говори, — подкинул идею следователь, — он ничего и не узнает. А фокус я тебе все-таки покажу.

Порогин поднялся с места и быстрыми шагами прошел в прихожую. Хозяин попытался двинуться следом, но не удержался на ногах и вновь рухнул на жалобно скрипнувший табурет.

Вытащив из кармана тонкие матерчатые перчатки и натянув их на руки, Игорь открыл свой портфель и достал несколько деталек.

— Гляди-ка, — сказал он Ганиеву, возвратившись к кухонному столу, — это у нас входит сюда… а это — сюда… Вот эту чепуховину вставляем в ствол…

Мамурджан осоловевшими глазами, не в силах сфокусировать взгляд на руках гостя, наблюдал за происходящим.

Такса мрачно рычала.

— Ух, ты! — обрадовался наконец Ганиев.

— Получи и распишись, — сказал Порогин, протягивая ему небольшой предмет.

— Надо же! — Казалось, удивлению и восторгу хозяина нет предела. — Пистолет! Прям как настоящий! — Он крутил оружие в руках, заглядывая в черное дуло. — Как это у тебя получилось, слюшай?

Ганиев поднял глаза, но напротив себя никого не увидел.

Игорь Порогин в это время стаскивал с себя перчатки и отворял входную дверь.

— Быстрее! Понятых вперед!

Хлопая ресницами, Ганиев смотрел, как тесноватая кухонька заполняется людьми, и заслонялся локтем при вспышках фотоаппарата.

— Граждане понятые, — говорил между тем Игорь, — прошу засвидетельствовать, что огнестрельное оружие находилось в руках обвиняемого…

Понятые, напуганные шумом и стремительностью происшедшего, согласно кивали, словно китайские болванчики.