Компаньонка - [15]
Она действительно хорошая, самобытная художница. В ее работах есть незавершенность и горечь немецких экспрессионистов, но она еще не умеет этим управлять. Есть и наивная тонкость с налетом сказочности, чего нет у них. Погружаюсь в раздумья, глядя на эскизы и холсты, разбросанные повсюду. Вероятно, она постоянно думает о деталях работ. Видно, что она отлично разбирается во всех художественных направлениях, оставивших след в искусстве; самое важное, что в своих картинах она смогла выразить душу и палитру чувств, свойственных только ей. Эта маленькая девочка — великий грустный художник, которому есть что сказать. Мир искусства переполнен бездельниками и заурядностями, которые занимаются искусством ради моды, которым нечего сказать, и произведения их пусты и избиты — ведь свои заезженные мысли они научились выгодно продавать! Так что я радуюсь, когда вижу нечто настоящее.
Пока она принимает душ, кричу ей: «Ты отличная художница!»
— Не слышу! Выйду — скажешь!
Выходит из ванной с мокрым полотенцем на голове. Замечаю, что у нее челка треугольником:
— Что за бермудский треугольник на лбу?
— Мама так подстригла. Мэри Джейн чуть в обморок не упала. Считает, что девочки до шестнадцати лет должны носить длинные волосы. Знаешь, моя гувернантка — ходячий справочник по жизни. Ну или пытается такой быть. Ее мать — шведка, отец — американец. Вот и родилась блондинка с душой инженера. Знаешь, а она тоже изучала историю искусств. И даже написала диссертацию! Знаешь, о чем? Образ работниц в творчестве Дега! Она стала моей гувернанткой, чтобы сбежать от какого-то мужчины, разбившего ей сердце, а может, от нескольких мужчин. Она со мной уже два года. Любит мои рисунки. Наверное. Иначе бы не смогла меня выносить.
Я недоуменно переспрашиваю:
— Образ работниц в творчестве Дега?
— Только не подумай, что она занималась всякими пастельными балеринами, которых любят вешать в спальнях. Нет, она занималась теми картинами, на которых изображены женщины рабочего класса, служанки, гладильщицы, девушки из кабаре, проститутки. Они так красивы в простодушной наготе; каждая из них замкнута, совершенно одинока и выглядит так, будто ее застали на месте преступления… Тебе так не кажется? Может, Мэри Джейн в жизни и не понимает ничего, но в живописи она разбирается очень хорошо. В жизни она такая строгая, закрытая, но когда дело касается того, что она любит, она делается искренней.
Договариваемся с юной художницей, что она мне как-нибудь покажет неизвестные мне картины Дега. Из уважения к событиям, причиной которых мы стали накануне, решаем не ходить в ресторан.
Садимся на полу в ее каюте в окружении сэндвичей и пепси, взятых из корабельного кафе, и принимаемся за еду. Она говорит, что это ее самая любимая еда. (Моя, кстати, тоже.)
Мое внимание привлекает одна из фотографий, которые разбросаны на полу у кровати. На фотографии женщина, напомнившая мне какую-то актрису Новой Волны. Женщина стоит под дождем, подняв воротник плаща, и смотрит прямо в объектив.
Указываю на фотографию испачканным в майонезе пальцем: «Это твоя мать?» Женщина вроде бы не похожа на девочку, и одновременно похожа очень сильно. У обеих одинаковый пессимизм в уголках рта. Да-да, одинаковый рот.
— Ага. Красивая, правда?
— Да. Как бы сказать… Грустная, нескромная и смелая одновременно.
— Она такая и есть. Грустная, нескромная и смелая. Человек всю жизнь посвятил самому себе.
— А для этого нужна смелость.
Она кивает.
— Когда приплывем в Афины, сразу побегу в «Американ Экспресс». Она дала слово написать мне туда. Кажется, она сейчас в Америке. В Новом Орлеане. Смотри… — тут она запинается. — Ты, наверное, подумала сейчас: девочка ищет мать. Она надеется поймать ее, встретить в каком-нибудь порту. И поэтому отправилась в это путешествие. Признайся, подумала?
— Еще нет, но твои слова мне запомнятся. Ты часто думаешь о матери. Может быть, путешествие как-то связано с ней.
— Что ты несешь? — злится она. — По-твоему, я все делаю из-за этой бабы, так, что ли?
— Веди себя прилично. Не приписывай мне свои мысли и не пытайся устроить скандал! Тут нет твоих дурней-докторов, которых ты привыкла водить за нос, ваше величество!
— Я хочу увидеть мир! Неужели ты не понимаешь? Я хочу поездить, попутешествовать!
— Как твоя мама?
Она бросает в меня стакан. Я вся в пепси-коле. Сжимаю кулак, хочется хорошенько врезать ей.
— Стаканами-то не кидайся, ты, чучело! Хватает твоих ругательств.
— Лучше я в тебя кину, чем дам пощечину, — орет она.
— Тебе бы кто-нибудь дал пощечину!
— Ага, ты уже и кулаки сжала — чтобы не ударить меня!
— Ты чокнутая, невоспитанная, несносная девчонка! Если кто-то может тебя терпеть, то только такой же кусок дерьма, как твоя гувернантка!
Хлопнув дверью, ухожу. Сумасшедшая соплячка! И так сил нет.
Закрывшись у себя в каюте, принимаюсь наводить порядок в канцелярских принадлежностях, купленных перед отъездом. Точу все карандаши, раскладываю по цвету ластики, вытаскиваю авторучки из прозрачных пластмассовых коробочек и ставлю в синюю стеклянную банку, которую везде вожу с собой. В моей каюте стоит столик из орехового дерева, нечто среднее между туалетным и письменным столом. Посреди него возвышается зеркало. Оно действует мне на нервы, и я закрываю его лиловым покрывалом в черную полоску. Долго раскладываю по маленьким боковым ящичкам стола разные бумажки, конверты, тетрадки.
События, описанные в этой книге, произошли в одном старинном городе, который сами жители сравнивают с лабиринтом. Город так богат, а его Совет так сумасброден, что много лет назад здесь был затеян генетический эксперимент по выведению идеальных мальчиков-посыльных. Благодаря специальным инъекциям, эти мальчики выглядят как шестилетние дети, хотя им может быть и двенадцать лет, и тридцать, а рассуждают они как маленькие лорды, или, может быть, как маленькие роботы. Главному герою, вернувшемуся в Город из путешествия по дальним странам, приходится взяться за расследование убийств мальчиков-посыльных, а заодно — поближе познакомиться с горожанами, их странностями, привычками и тайнами.
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».