Комната волка - [18]
50
Телефон прозвенел не меньше тридцати раз. Нико считал звонки. Лео… Лео… Лео… Лео… Лео… Тридцать звонков от этого идиота, из-за которого он потерял самое дорогое.
Лео… Лео… Лео… Лео… Лео… Тридцать звонков.
– Что тебе нужно?
– Ого, братишка, полегче. Куда ты пропал?
– Что тебе нужно, Лео?
– Ничего, просто хотел узнать, как ты. Мы не виделись уже два дня.
– И что? Увидимся завтра. Завтра понедельник, до встречи в школе.
– Я просто хотел предложить тебе кое-что.
– Сегодня я не могу.
– Почему?
– Не твоё дело.
– Собираешься рисовать?
– И это тоже.
– Да ладно, зачем, если потом твой отец всё закрасит…
– Я рисую. Мой отец делает то, что хочет.
– Давай встретимся.
– Я занят.
– Ясно. А Клаудия?
Тишина.
– Что «Клаудия»?
– Ты с ней встретился? Знаешь что-нибудь?
– Да, я видел её сегодня в парке. Она была в парке, я проходил мимо. В общем, я её видел.
– И что она тебе сказала?
– Ничего. Посмотрела на меня и отвернулась.
Лео рассмеялся. «Какого чёрта он смеётся?».
– Да, братишка, похоже, она обиделась.
– Какой ты догадливый. Да, она обиделась. Тебе это кажется смешным?
– Вот увидишь, всё пройдёт. Она же девушка. Ты что, не знаешь, какими бывают девушки?
«Нет, Лео, я не знаю, какими бывают девушки. А парни? Какими бывают парни, Лео? Какие мы с тобой?»
– Ну что, мы встретимся?
– Нет.
– Ты зануда, Трамонтана.
– Да пошёл ты.
Нико выключил телефон.
Он включил его лишь через час. Всё это время он разглядывал стену, на которой осталась единственная чёрная метка, которую он нарисовал в тот день. На самом деле даже не метка, а клякса – пятно, которому не хватило смелости разрастись по стене.
Н и к о: Клаудия…
К л а у д и я: …
Н и к о: Клаудия, это я…
К л а у д и я: …
Н и к о: Трамонтана…
К л а у д и я: …
Н и к о: Клаудия…
К л а у д и я: …
Н и к о: Клаудия…
51
Она ведь написала это.
«Я его люблю».
Она написала в своём проклятом дневнике: «Пусть все говорят, что он чокнутый. Мне всё равно». Это означало, что она не могла его бросить, верно?
Папа и мама разговаривали на кухне. До Нико доносились обрывки слов. Он встал, закрыл дверь и сел на пол. Он просидел так час или два. В голове была пустота. Голоса родителей струились по лестнице и обрушивались на закрытую дверь.
Нико бросил взгляд на маркер, который лежал на полу рядом со шкафом. Когда он в последний раз держал его в руках? Вчера или позавчера? Он не помнил. Нико долго смотрел на него, словно умоляя о чём-то. Наверное, нужно было снять колпачок и потереть стержень. «Привет, я джинн, я исполню любое твоё желание. Что? Ты хочешь назад Клаудию? К сожалению, ваш запрос не может быть выполнен, повторите позже». Нико даже не закрыл маркер. Он бросил его со всей силы в стену, и кончик сломался, как стрела, разбившаяся о слишком жёсткое сердце. Маркер отскочил от стены и вернулся к тому, кто его бросил. Всё, что осталось, – клякса на стене и маркер со сломанным стержнем.
– Нико?
Голос мамы доносился как будто из другого мира.
«Отстань, мам, не трогай меня».
– Нико…
– Оставь меня, мама.
– Ты не поешь с нами?
«Поешь? Сколько времени?»
– Нет, мама, я не голоден.
– Нико, я беспокоюсь.
Нико улыбнулся и закрыл лицо руками.
– Нико…
– Оставь меня, ладно?
«Уходи, мама. Прошу тебя, уходи».
– Нико…
– Чёрт! Мама!
Тишина. Нико услышал шорох за дверью и увидел, как опустилась дверная ручка.
Нико резко вскочил.
– Уходи, мама! Уходи!
Он ударил руками по двери, вытолкнув маму в коридор.
– Уходи! Уходи!
Нико продолжил бить руками по двери. С дверного косяка посыпалась белая пыль. Он услышал рыдания мамы и шаги папы, который увёл её вниз. Нико стучал до тех пор, пока не устал. Тогда он снова сел на пол. Его руки покраснели и горели, горело сердце, горел гнев. Он закричал и бросился на стену.
52
Удар кулака пришёлся по дверце шкафа. Нико почувствовал вспышку боли. Дерево хрустнуло, занозы впились в руку, и горячая кровь потекла по запястью.
– Нико!
Он услышал, что в комнату вбежал папа.
– Нико!
Папа схватил Нико обеими руками. Нико закричал, вырвался, но папа снова схватил его.
– Хватит, Нико, хватит.
Папа держал его за запястье. Нико закричал и толкнул его в окно, которое едва не разбилось от сильного удара.
– Хватит, Нико! – закричал папа. – Ты почти потерял эту руку, ты что, забыл? Не помнишь, как разбил окно в машине?
Он схватил Нико за запястье, на котором остались царапины и следы швов, и поднял кисть руки так, чтобы Нико увидел, что он почти потерял.
– Окно в машине? О чём ты говоришь, папа?
– Ты что, забыл, как оказался в больнице?
– В больнице? Но это же был не я, папа… это был волк… Та тварь разбила окно.
Папа замер и уставился на Нико.
– Какой волк, Нико? О чём ты говоришь?
«Какой волк? Что значит „какой волк“?»
– Какой волк, Нико? О чём ты говоришь?
– О том волке, папа! Который разбил окно и веранду! Который чуть не убил маму!
Папа отпустил руку. Нико дёрнулся и сполз по стене на пол. Он видел, что папа смотрел на него так, словно видел впервые.
«Почему ты так смотришь, папа… какого чёрта ты так смотришь?»
– Нико, – наконец сказал он. – Не было никакого волка… – Папа сел на корточки и взял Нико за руки. – Не было никакого волка… это ты разбил окно… кинул стол. И мама… она…
Нико окаменел. Он попытался сделать вдох, но у него не получилось.
Шестнадцатилетнего Дарио считают трудным подростком. У него не ладятся отношения с матерью, а в школе учительница открыто называет его «уродом». В наказание за мелкое хулиганство юношу отправляют на социальную работу: теперь он должен помогать Энди, который испытывает трудности с речью и передвижением. Дарио практически с самого начала видит в своем подопечном обычного мальчишку и прекрасно понимает его мысли и чувства, которые не так уж отличаются от его собственных. И чтобы в них разобраться, Дарио увозит Энди к морю.
Франтишек Ставинога — видный чешский прозаик, автор романов и новелл о жизни чешских горняков и крестьян. В сборник включены произведения разных лет. Центральное место в нем занимает повесть «Как надо умирать», рассказывающая о гитлеровской оккупации, антифашистском Сопротивлении. Главная тема повести и рассказов — проверка людей «на прочность» в годину тяжелых испытаний, выявление в них высоких духовных и моральных качеств, братская дружба чешского и русского народов.
Роман посвящен театру. Его действующие лица — актеры, режиссеры, драматурги, художники сцены. Через их образы автор раскрывает особенности творческого труда и таланта, в яркой художественной форме осмысливает многие проблемы современного театра.
От автора В сентябре 1997 года в 9-м номере «Знамени» вышла в свет «Тень слова». За прошедшие годы журнал опубликовал тринадцать моих работ. Передавая эту — четырнадцатую, — которая продолжает цикл монологов («Он» — № 3, 2006, «Восходитель» — № 7, 2006, «Письма из Петербурга» — № 2, 2007), я мысленно отмечаю десятилетие такого тесного сотрудничества. Я искренне благодарю за него редакцию «Знамени» и моего неизменного редактора Елену Сергеевну Холмогорову. Трудясь над «Выкрестом», я не мог обойтись без исследования доктора медицины М.
"Веру в Бога на поток!" - вот призыв нового реалити-шоу, участником которого становится старец Лазарь. Что он получит в конце этого проекта?
В рубрике «В малом жанре» — рассказы четырех писательниц: Ингвильд Рисёй (Норвегия), Стины Стур (Швеция); Росква Коритзински, Гуннхильд Эйехауг (Норвегия).
Роман о хирургах и хирургии. О работе, стремлениях и своем месте. Том единственном, где ты свой. Или своя. Даже, если это забытая богом деревня в Сомали. Нигде больше ты уже не сможешь найти себя. И сказать: — Я — военно-полевой хирург. Или: — Это — мой дом.