Комната убийств - [26]

— Майор Аркрайт написал в рекомендации, что Райан честный, — вставила Талли.

— Не исключено. Но он может оказаться болтуном. А узнать, честные ли у него друзья, нам неоткуда. Я думаю, по окончании испытательного срока вам с миссис Фарадей следует официально сообщить о его успехах.

По мнению Талли, для человека, не желающего вмешиваться в хозяйственные дела, Мюрел слишком въедлива (впрочем, как всегда). Однако эксперимент удался. Хотя Райан и вправду был непредсказуем. Например, Талли никогда не могла быть уверена, появится ли он вовремя. Однако шли месяцы, и Райан стал надежнее: несомненно, причиной была нужда в наличности, которую он получал в конце дня. Энтузиазмом Райан не отличался, но и лентяем не был, и даже миссис Фарадей, ублажить которую было непросто, казалось, благоволила к нему.

Вчера на ужин была курица, и этим утром Талли приготовила куриный суп. Райан потягивал его с явным удовольствием, грея о кружку тонкие пальцы. Он спросил:

— Много нужно смелости, чтобы кого-нибудь убить?

— Я никогда не считала убийц смелыми, Райан. Скорее они трусы. Иногда требуется большая смелость для того, чтоб не убить.

— Не понял, что вы имеете в виду, миссис Талли.

— Я тоже. Это так, к слову. Глупость, наверное, как мне теперь кажется. Убийство — не самая приятная тема для беседы.

— Да, зато интересная. В прошлую пятницу мистер Калдер-Хейл провел меня по музею. Я вам не рассказывал?

— Нет, Райан.

— Когда он приехал, я пропалывал грядку. Он сказал: «Доброе утро», и я его спросил: «Могу я посмотреть музей?» Он ответил: «Можешь. Все зависит от того, нужно ли это тебе. А я не вижу, почему нет». Так что мистер Калдер-Хейл велел мне привести себя в порядок, а он пока подождет в холле, внизу. По-моему, мисс Годбай все это не понравилось. Она на меня так посмотрела!

— Мистер Калдер-Хейл поступил очень хорошо, решив показать тебе музей. Работая здесь… Ладно. Правильно, что у тебя появилась возможность посмотреть на все собственными глазами.

— Почему я не мог посмотреть раньше и сам по себе? Мне не доверяют?

— Тебя не пускали не потому, что мы тебе не доверяем. Просто мисс Годбай не любит, чтобы люди приходили, когда им вздумается, и бесплатно шатались по музею. Это касается всех.

— Но не вас.

— Ну, Райан, конечно же. Я должна вытереть пыль и прибраться.

— И не мисс Годбай.

— Мисс Годбай секретарша, и она принимает посетителей. Ей необходимо иметь свободный доступ ко всему зданию, иначе музей перестал бы работать. Иногда ей приходится сопровождать посетителей — если мистера Калдер-Хейла нет на месте.

«Или он сам не считает нужным сопровождать этих посетителей». Но вслух Талли этого не сказала.

— Тебе понравился музей?

— Мне понравилась Комната убийств.

«О Господи! А впрочем, ничего удивительного. Он не первый, кто задержался именно в Комнате убийств».

Райан спросил:

— А этот железный чемодан — как вы думаете, это тот самый, куда запихнули тело Вайолет?

— Я предполагаю, что это он. Старый мистер Дюпейн был очень щепетилен в отношении источников, откуда приходили экспонаты. Не знаю, как он раздобыл некоторые из них. Предполагаю, что благодаря связям.

Райан покончил с супом и достал из пакета бутерброды: толстые куски белого хлеба, а между ними что-то вроде салями.

— Значит, если бы я поднял крышку, то увидел бы пятна ее крови?

— Тебе не разрешат поднять крышку, Райан. Экспонаты нельзя трогать.

— А если бы открыл?

— Возможно, ты увидел бы какое-то пятно, хотя никто не может быть уверен, что это кровь Вайолет.

— Они могли сделать анализ.

— Думаю, анализ был сделан. И даже если это человеческая кровь, то отсюда еще не следует, что кровь именно ее. В те времена не знали о ДНК. Райан, у тебя какой-то нездоровый интерес, тебе не кажется?

— Интересно, где она сейчас.

— Возможно, в Брайтоне, на церковном кладбище. Не уверена, что кто-нибудь знает точно. Она была проституткой, бедной женщиной, и денег на достойные похороны, возможно, не оказалось. Ее могли захоронить в так называемой могиле для нищих.

Так ли все было? Может быть, слава возвысила ее до посмертных почестей? И у нее были богатые похороны: лошади с черными султанами, толпы болванов, бегущих за процессией, фотографии в местных газетах, а то и в общенациональной прессе. Каким нелепым показалось бы все это молодой Вайолет — за много лет до того, как ее убьют, — если бы кто-нибудь напророчил, что после смерти она будет более знаменитой, чем при жизни, что почти через семьдесят лет после ее убийства в мире, невообразимо изменившемся, женщина и мальчик будут толковать о ее похоронах.

Талли подняла глаза и услышала, как Райан произнес:

— Думаю, мистер Калдер-Хейл пригласил меня, так как хотел выяснить, чем я тут занимаюсь.

— Райан, он и так знает, чем ты занимаешься. Ты садовник, занятый неполный рабочий день.

— Он хотел выяснить, что я поделываю в остальные дни.

— И что ты ему ответил?

— Я сказал, что работаю в баре на Кингз-кросс.

— Райан, разве это так? Я думала, ты работаешь у майора.

— Я и в самом деле работаю у майора, но я никому не рассказываю о своих делах.

Пятью минутами позже, наблюдая, как парень надевает свою уличную обувь, Талли в очередной раз осознала, как мало о нем знает. Райан рассказывай ей, что был взят на воспитание, однако не поведал, почему и куда. То он говорил, что живет в сквоте, то оставался у майора. Впрочем, если Райан был сам по себе, то такой была и она, такими в музее были все. «Мы вместе работаем, часто встречаемся — бывает, что ежедневно, — мы общаемся, советуемся, у нас общая цель. И все же в душе каждый из нас — непознаваемое „я“».