«Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов - [75]

— Куда там! — махнул Незнайка рукой. — У нас если захочешь яблочка, так надо сначала на дерево залезть; захочешь клубнички, так ее сперва надо вырастить; орешка захочешь — в лес надо идти. У вас просто: иди в столовую и ешь, чего душа пожелает, а у нас поработай сначала, а потом уж ешь.

— Но и мы ведь работаем, — возразила Ниточка. — Одни работают на полях, в огородах, другие делают разные вещи на фабриках, а потом каждый берет в магазине, что ему надо.

— Так ведь вам помогают машины работать, — ответил Незнайка, — а у нас машин нет. И магазинов у нас нет. Вы живете все сообща, а у нас каждый домишко — сам по себе. Из-за этого получается большая путаница. В нашем доме, например, есть два механика, но ни одного портного. В другом каком-нибудь доме живут только портные, и ни одного механика. Если вам нужны, к примеру сказать, брюки, вы идете к портному, но портной не даст вам брюк даром, так как если начнет давать всем брюки даром…

— То сам скоро без брюк останется! — засмеялась Ниточка.

— Хуже! — махнул рукой Незнайка. — Он останется не только без брюк, но и без еды, потому что не может же он шить одежду и добывать еду в одно и то же время!

— Это, конечно, так, — согласилась Ниточка.

— Значит, вы должны дать портному за брюки, скажем, грушу, — продолжал Незнайка. — Но если портному не нужна груша, а нужен, к примеру сказать, стол, то вы должны пойти к столяру, дать ему грушу за то, что он сделает стол, а потом этот стол выменять у портного на брюки. Но столяр тоже может сказать, что ему не нужна груша, а нужен топор. Придется вам к кузнецу тащиться. Может случиться и так, что, когда вы придете к столяру с топором, он скажет, что топор ему уже не нужен, так как он достал его в другом месте. Вот и останетесь вы тогда с топором вместо штанов! (С. 281–282.)

Первая фраза Незнайки перекликается с известной формулировкой «кто не работает, тот не ест» и показывает, что малыши сами добывают себе еду, а централизованные работы не регулярны и осуществляются в силу необходимости. Затем Солнечный город преподносится в контексте «светлого будущего», о чем свидетельствуют механизированная работа и неограниченное потребление через систему магазинов-распределителей, призванных удовлетворять потребности населения.

Незнайка указывает на отсутствие инфраструктуры в Цветочном городе — нет ни машин, ни магазинов, а все экономические отношения строятся на примитивном товарообмене. Некая кооперация существует только в рамках одного дома-коммуны, наличие специалиста позволяет жильцам пользоваться его услугами. Не совсем ясно, как происходит обучение различным навыкам и как поддерживается спрос на услуги в отсутствии постоянного рынка или четкой системы планирования и распределения.

Слова Незнайки не позволяют отождествить существующую систему Цветочного города с социализмом в рамках марксистской модели. Это, скорее, напоминает фаланстеры Ш. Фурье, общины в духе народников или проекты анархо-синдикалистов с отказом от частной собственности и созданием свободно организованных коммун. В целом, отношение к укладу на малой родине Незнайки явно меняется во второй книге. По контрасту с Солнечным городом, Цветочный выглядит архаично. Хотя в первой части трилогии он выступает как приятное место для жительства, в третьей он «усовершенствуется» благодаря помощи из Солнечного города. В частности, строится автоматизированная фабрика одежды для решения проблемы «самообшивания» коротышек (С. 352).

Говоря об анархизме, отметим отсутствие иерархии в обществе земных коротышек. Формальных лидеров в их обществе нет, это общество экспертов, когда каждый специалист в нужный момент может диктовать свою волю. Так, «больные» малыши удерживались против своей воли в медицинском учреждении Зеленого города: «Слушай, Незнайка, выручи меня отсюда, — зашипел Ворчун. — Я совсем здоров, честное слово! Я коленку ушиб, уже почти не болит, а меня держат в постели, одежду не отдают. Сил моих больше нет! Я ведь гулять хочу. Понимаешь?» (С. 64.) Малыши, которые прилетели из другого города, да еще и в силу своего пола, воспринимались в Зеленом городе как источник угрозы, и к ним была применена практика «принудительного лечения». При этом Незнайку, который в Цветочном городе совершил множество деяний антиобщественного характера, в том числе и угон автомобиля (С. 20), кроме морального осуждения, никаким наказаниям не подвергали. В Солнечном городе все-таки существовала система лишения свободы, но она была забыта, и в экстренном случае, когда в городе началась волна хулиганских выходок, милиционеру Сапожкину пришлось достать книгу старинных законов, хранившуюся с незапамятных времен, и вновь открыть камеры предварительного заключения. Но милиционеры, поместившие правонарушителей в «холодильники», начинали мучиться совестью и отпускали их на свободу (С. 300–301).

Использование больницы в качестве изолятора связано с инфраструктурой городов коротышек. С одной стороны, из-за отсутствия регулирующей силы невозможно осуществлять прямое насилие и содержать пенитенциарные учреждения. С другой стороны, как было показано выше, в «провинциальных» городах не было столовых и магазинов, но при этом существовали больницы.