Коммунистические государства на распутье - [94]

Конкретный объем этой торговли будет зависеть частично от способности китайцев направить свои значительные экспортные излишки на другие мировые рынки. Такая возможность появится у них в 1965 году, когда они закончат выплату своих долгов Советскому Союзу. Вместе с тем многие текстильные изделия и потребительские товары из тех, что в настоящее время идут в Советский Союз, нелегко будет сбыть в Западной Европе или Японии. В то же время минеральное сырье дает в этом отношении большие возможности и в перспективе китайцы смогут при желании изменить характер своего производства с тем, чтобы производить больше товаров и изделий, пользующихся спросом на Западе.

В итоге представляется вероятным, что каждая из проблем, ограничивающих свободу действий Китая в его экономических отношениях с Советским Союзом, может быть, но крайней мере частично, разрешена. Поэтому в дальнейшем характер советско-китайской торговли, видимо, будет представлять нечто среднее между нынешним низким уровнем торговли и полным ее прекращением, что могло бы оказаться следствием открытого и полного политического разрыва. Возврат же к уровню 1959 года в нынешнем десятилетии в высшей степени маловероятен.

По мере уменьшения масштабов советско-китайской торговли и прекращения советской экономической помощи Китаю оба государства все сильнее втягивались в экономическую конкуренцию за преобладание в слаборазвитых странах, особенно тех из них, которые примыкают к коммунистическому миру. В последнее время борьба за приобретение влияния путем использования экономических средств распространилась на некоммунистические страны. Поскольку Советский Союз располагает гораздо большими ресурсами для ведения такой конкуренции, китайцы попытались компенсировать это предложением выгодных условий и видов помощи и использованием политических факторов всюду, где только это возможно. Пропаганда китайцами достоинств политики «опоры на свои собственные силы» явно пришлась по вкусу некоторым коммунистическим странам, например Северной Корее, а упор китайцев на идею афро-азиатской солидарности, видимо, может оказать определенное влияние на некоммунистические слаборазвитые страны.

Поразительным в связи с этим явилось то рвение, которое китайцы, занятые серьезными внутренними экономическими проблемами, проявили, придя на помощь взбунтовавшимся албанцам в 1961 году. Экономика Албании очень сильно зависела от советской помощи и торговли с Советским Союзом, а также от экономических связей с остальными государствами Восточной Европы. Теперь она в значительной степени зависит от связей с Китаем, который предоставил Албании большие кредиты для развития экономики, продовольственное зерно и техническую помощь[247]. Упор на политические соображения во внешнеэкономической политике Китая проявился в готовности китайцев ограничить снабжение оборудованием своей собственной, приходящей в Упадок промышленности, поделиться своим импортируемым с Запада продовольствием (приобретаемым на обратимую валюту, которая достается с таким трудом) и направить квалифицированный персонал. Приобретение в Европе союзника, отвоеванного у излюбленного Хрущевым СЭВа, явно стоило такой высокой цены.

В свою очередь Хрущеву в порядке компенсации своих потерь на Западе удалось сделать приобретение на Востоке, когда в июне 1962 года Монголия была принята в качестве полноправного члена в СЭВ. Монголия находилась в выгодном положении, получая экономическую помощь и от Советского Союза, и от Китая, а также от восточноевропейских государств, особенно от Восточной Германии и Чехословакии. Включение этой азиатской страны в европейскую коммунистическую экономическую систему явилось знаменательной победой, но китайцев больше всего уязвляло в этом, вероятно, то, что Монголию охарактеризовали как страну, заслуживающую получения помощи для экономического развития и достойную сотрудничества с развитыми коммунистическими государствами[248]. После фактического прекращения советской помощи Китаю и отчуждения Монголии Китай очутился почти в полной экономической изоляции. Единственно, в нем китайцы продолжали находить утешение,—это в шумном одобрении китайского экономического курса Северной Кореей, в довольно дорогостоящей помощи Албании да в сокращении, по имеющимся сообщениям, советской деятельности в Северном Вьетнаме[249].

Таким образом, советско-китайские экономические отношения явно не свидетельствуют о том, что эти две страны «объединены общностью интересов и целей, нерушимыми узами международной социалистической солидарности»: торговля между ними упала до самого низкого уровня со времени возникновения китайского коммунистического режима; советская экономическая помощь Китаю, которая никогда и не была большой, по существу прекратилась, а также были отозваны технические специалисты; обе страны ведут между собой экономическую конкуренцию за преобладание в ряде коммунистических и некоммунистических государств, и, наконец, Китай выступает против основных принципов советской внешнеэкономической политики, характеризуя ее в таких выражениях, которые до последнего времени приберегались лишь для «империалистических эксплуататоров».