Коммунистические государства на распутье - [78]

В 1960 году отношения между Советским Союзом и Латинской Америкой достигли поворотной точки. Быстрое ухудшение кубинско-американских отношений и фактическое прекращение торговли США с Кубой дали Хрущеву отличную возможность усилить советское влияние в этом районе. Кубинская революция могла быть использована для подтверждения его тезиса о том, что слаборазвитые страны будут тяготеть к советскому блоку, поскольку последний должен превзойти Запад в деле удовлетворения их экономических и идеологических нужд. Кроме того, ожидалось, что объединение с «фиделизмом» будет полезно акциям Советского Союза в Латинской Америке.

Кубинская революция не только открывала перед Хрущевым великолепные возможности; она явилась вместе с тем и суровой проверкой политики мирного сосуществования. Сорвавшаяся в мае 1960 года парижская встреча в верхах привела к усилению нажима на Хрущева изнутри китайско-советского блока. Ему не удалось достигнуть такой договоренности с президентом Эйзенхауэром, которая могла бы уменьшить угрозу ядерной войны и все же не помешала бы Советскому Союзу свободно расширять сферу своего влияния в афро-азиатских и латиноамериканских странах. Пример Кубы должен был выявить, сколь велика поддержка, которую Советский Союз готов оказать национально-освободительному движению. Он должен был также показать, верны ли заявления китайцев, будто Хрущев настолько напуган угрозой ядерной войны, что не решается поддерживать национально-освободительную войну.

Советское предложение от 9 июля 1960 года защитить Кубу при помощи ракет продемонстрировало всю сложность дилеммы, перед которой оказался Хрущев. Его желание выглядеть поборником революционного движения в слаборазвитых странах умерялось уважением к американской военной мощи. Поэтому его «ракетные угрозы» и были сформулированы весьма двусмысленно. Он заявил: «…образно говоря, в Случае необходимости советские артиллеристы смогут поддержать кубинский народ своим ракетным огнем, если агрессивные силы в Пентагоне осмелятся начать интервенцию против Кубы»[177].

Как понимали кубинские лидеры, главными в хрущевкой декларации были слова: «…образно говоря, в случае необходимости». Находясь буквально под боком у враждебных Соединенных Штатов, вынужденный считаться с возможностью контрреволюционного государственного переворота, Кастро прямо-таки отчаянно нуждался в военной защите, способной гарантировать революцию от американских военных посягательств. Кубинский премьер немедленно поблагодарил Хрущева за его предложение о ракетной защите, не намекая на то обстоятельство, что оно отнюдь не было рассчитано на буквальное истолкование. С этого момента кубинская стратегия состояла в попытках убедить Хрущева отказаться от его формулировки и вложить в слово «необходимость» кубинское, а не советское значение. Хотя Хрущев еще несколько раз предлагал ракетную защиту, однако кубинцам явно не удавалось добиться того, чтобы из этого предложения был устранен первоначальный элемент двусмысленности. Ни высадка десанта в заливе Кочинос в апреле 1961 года, ни кризис 1962 года не являлись в глазах Хрущева «случаями необходимости».

Хотя Кастро, казалось бы, мог с самого начала рассчитать на советскую экономическую и военную помощь, история советско-кубинских отношений показала, что в 1960 году вопрос о подобной помощи не был предрешен. Кредит в 100 миллионов долларов, предоставленный Советским Союзом Кубе в заключение поездки туда Микояна в феврале 1960 года, конечно, укрепил надежды Кастро на возможное расширение торговли с коммунистическим блоком. Февральское торговое соглашение, по которому Советский Союз обязался закупать 1 миллион тонн кубинского сахара в год, могло стать первым шагом на пути к дальнейшей торговле, помогающей Кубе избавиться от ее унизительных отношений с Соединенными Штатами.

Куба мало что могла предложить Советскому Союзу в обмен на серьезное обязательство с его стороны. Новая идеологическая ориентация кубинского режима и все большее укрепление связей фиделистов с кубинской коммунистической партией — Партидо сосиалиста популар (Народно-социалистическая партия) — не меняли того факта, что Кастро, его брат Рауль и Эрнесто Че Гевара монопольно контролировали революцию. Их агрессивная политика по отношению к Соединенным Штатам и ее президенту противоречила политике советского премьера, который все еще верил в возможность разрядки в холодной войне. Кроме того, любые значительные капиталовложения на Кубе, с точки зрения Хрущева, могли оказаться бесцельными, ибо он опасался ниспровержения режима Кастро силами контрреволюции, которая была не за горами.

Хотя Кастро не мог быть уверен в получении им от СССР всей необходимой ему экономической помощи и военной поддержки, эмбарго США на экспорт в Кубу и прекращение импорта ее сахара тактически поставило страну в состояние полной зависимости от коммунистического блока. У Кубы не было никакой реальной альтернативы. Даже если бы партнеры Америки по НАТО располагали техническими и экономическими возможностями заменить Соединенные Штаты, они, очевидно, не смогли бы реализовать их по военный и политическим причинам. Не осуществились и первоначальные надежды Кастро на создание в западном полушарии союзных ему фиделистских режимов, которые помогли бы Кубе освободиться от политической и экономической изоляции.