Коммунистические государства на распутье - [67]

Контакты между русскими и монголами заметно умножались за последние годы благодаря растущему числу приезжающих в Монголию советских делегаций. В состав этих делегаций входят ученые, писатели, художники, архитекторы, археологи, инженеры и техники, а также ветеринары и агрономы. Особенно тесным культурным связям между азиатскими территориями Советского Союза и МНР способствует то, что и здесь и там в письменности используется кириллицу, Пекин, стремясь не допускать советского влияния, предписал монголам, живущим во Внутренней Монголии, пользоваться латинским шрифтом.

Задача Китая осложняется еще и тем, что социальная, культурная и экономическая политика МНР в течение долгого времени была подражанием политике Советского Союза и что монгольский административный и партийный аппарат создан по советскому образцу и поддерживает тесные связи с соответствующими советскими органами. Так, Внешняя Монголия имеет свой Великий народный хурал, который соответствует Верховному Совету в Москве и, следуя советскому стилю. В 1963 году избрал в качестве заместителя председателя «знатную доярку». Когда был жив Сталин, МНР имела своего «маленького Сталина», маршала Чойбалсана, скончавшегося за год до смерти советского идола, а теперь, когда Советский Союз контролируется Хрущевым, Внешней Монголией правит его монгольский аналог, Цеденбал, который, подобно совстскому лидеру, является премьером своей страны и Первым Секретарем Монгольской народно-революционной партии. Эта партия в свою очередь организована по образу и подобию КПСС и поддерживает с ней тесные связи. Многие из ее работников подготовлены в СССР и выезжают на длительные сроки в Советский Союз, чтобы ознакомиться с «идеологической работой» КПСС. Так, весной 1964 года, когда Суслов, выступая на заседании Центрального Комитета КПСС, резко нападал на КПК, делегация Монгольской народно-революционной партии из высокопоставленных лиц находилась три недели в Советском Союзе.

Позиции Пекина в Улан-Баторе остаются слабыми; с самого начала китайско-советского конфликта лидеры МНР последовательно поддерживали советскую точку зрения по всем главным вопросам, разделяющим две великие коммунистические державы.

Решения исторических XX, XXI и XXII съездов КПСС неизменно принимались с одобрением в Улан-Баторе и находили отражение во внутренней и внешней политике Внешней Монголии. Однако в отдельных случаях, когда изменения в советской политике ущемляли монгольские национальные чувства, лидеры МНР были в нерешительности, следовать ли им за советским руководством или же остановиться на полпути к этой унификации, которой от них требовали. Особенно это подтверждается на примере десталинизации. Покойный маршал Чойбалсан, всячески поощрявший «культ своей личности», бил свергнут с пьедестала после того, как Хрущев выступил с нападками на маршала Сталина, и монгольская партия в Конце концов тоже начала бороться со сталинизмом в своей стране. Но прах Чойбалсана не был убран из мавзолея в Улан-Баторе, как это сделал Хрущев с прахом Сталина в кремле.

Со времени Московского совещания в 1960 году и до сегодняшнего дня монгольские лидеры безоговорочно равняются на своих советских учителей во всех главных международных вопросах, даже если это влечет за собой столкновение с китайцами. На XXII съезде КПСС и в дальнейшем они с ожесточением критиковали албанских врагов Советского Союза. Они яростно обрушивались на догматизм и ультралевацкие тенденции — то есть против китайцев, — но в адрес Тито они говорят только добрые слова.

Подобно Хрущеву, Цеденбал и его правительство осудили нападение китайцев на Индию. В радиопередаче из Улан-Батора 27 января 1964 года говорилось, что монгольский лидер отправил премьер-министру Неру послание, содержавшее следующий абзац, надо думать, вызвавший гнев китайцев:

«Монгольский народ радуется успехам, достигнутым индийским народом з укреплении его независимости и в развитии экономики и культуры страны. Мы убеждены, что дружественные отношения между монгольским и индийским народами будут развиваться и шириться в интересах мира в Азии и во всем мире. Я пользуюсь случаем, Ваше Превосходительство, чтобы пожелать Вам доброго здоровья и всего наилучшего, а также дальнейшего развития и процветания дружественному индийскому народу».

В дни кубинского ракетного кризиса монголы полностью поддерживали Хрущева. Например, в передовой статье, напечатанной в газете «Унэн» за 23 ноября 1963 года, говорилось, что «опасный кризис в районе Карибского моря получил мирное разрешение благодаря спокойной и мудрой политике Советского Союза». А человека, ответственного за эту политику, премьера Хрущева, улан-баторская пресса продолжала характеризовать как «мудрого и испытанного марксиета-ленинца». Эти термины никогда не применялись в отношении его соперника Мао Цзэ-дуна, чье имя вообще редко упоминается в документах, исходящих из Внешней Монголии.

В решающем вопросе о войне и ядерном оружии Москва имеет в лице Внешней Монголии стойкого союзника. Цеденбал и его коллеги время от времени подчеркивают необходимость мирного сосуществования и указывают на угрозу ядерной войны. Желая подчеркнуть свою поддержку советской политики, МНР поторопилась подписать Договор о частичном запрещении ядерных испытаний всего через три дня после того, как под ним поставили свои подписи Соединенные Штаты, Великобритания и СССР. О том, как монгольские лидеры относятся к связанным с этим вопросам, видно из редакционной статьи «Унэн» за 6 декабря 1963 года, содержащей следующий важный абзац: