Коммунистические государства на распутье - [29]
Чувство благодарности, которое польские коммунисты испытывали к Пекину, было выражено несколькими месяД^ ми спустя премьер-министром Циранкевичем. В январе 195 года, приветствуя в Кракове своего китайского коллегу Чжоу Энь-лая, Циранкевич поблагодарил его за эту поддержку. В 1956 году китайские друзья, сказал Циранкевич, полностью понимали, что «…сосуществование народов не должно походить на сосуществование различных рыб… живущих в одном озере, где более крупные рыбы пожирают тех, что поменьше Мы боремся против всех форм национального угнетения» (курсив автора)[49].
Отношение Польши к «большому скачку вперед» было осторожным, но значительно менее отрицательным, чем отношение к нему Советского Союза. В октябре 1958 года на двенадцатом пленуме Центрального комитета партии Гомулка заявил вежливо, но решительно:
«То, что происходит сейчас в Китайской Народной Республике, несомненно, есть явление особого порядка, вытекающее из исторического развития Китая. В наших условиях проблемы несколько труднее, и совершенно невозможно автоматически копировать в нашей стране китайский эксперимент»[50].
На пекинском конгрессе Всемирной федерации профсоюза в начале нюня 1960 года Игнацы Лога-Совинский, член Политбюро польской партии и очень близкий друг Гомулки, Избегая полемики с китайцами, твердо поддерживал советСкУю позицию в вопросе о сосуществовании. Желая польстить хозяевам, Лога-Совинский попытался использовать Зрошо известный лозунг Мао Цзэ-дуна, но объединил его с соВетским лозунгом, произведя таким образом на свет лояльно странный китайско-советский пропагандистский гибрид. Си сказал, что в результате мирного сосуществования Ветер с Востока возобладает над ветром с Запада[51]. Такой же Смирительной линии придерживался и Охаб, польский делегат на съезде румынской партии в Бухаресте (июль, 1960 года), что с гордостью подчеркнул Гомулка в своей программной речи в Катовице[52].
Во второй половине 1960 года польская печать старалась не касаться китайско-советского спора. «Мы больше не занимаемся гимнастикой», — заявил один высокопоставленный польский работник немецкому журналисту Гансякобу Штеле, бывшему тогда варшавским корреспондентом одной из газет. Польше, сказал он, если не считать Болеслава Пясецкого, главы левокатолической организации ПАКС, который превозносил китайцев во время одной частной встречи в 1960 году, никто не испытывает особых восторгов по поводу тезисов Пенима. Кроме того, продолжал он, полякам нет необходимости идти в лобовую атаку на китайцев, поскольку в 1956 году последние отнеслись с пониманием к «собственному пути» Польши[53].
Таким образом, с самого начала конфликта Гомулка, прагматик, стоящий обеими нотами на земле, выказал характерное для него отвращение к замысловатым и (с его точки зрения) весьма иллюзорным, мелочным препирательствам по поводу идеологических тонкостей сугубо доктринерского характера. Напротив, он подчеркивал практические аспекты проблемы. Как и при своих попытках посредничать в советско-югославском споре, он твердил о необходимости сохранять единство коммунистического лагеря, с тем чтобы содействовать «победе социализма в условиях мирного сосуществования» и избежать возможного пагубного раскола, способного нанести ущерб всем коммунистическим режимам. Такова была квинтэссенция речи, с которой вице-премьер Зенон Новак был направлен на съезд албанской партии в феврале 1961 года[54].
Никакой арбитраж не мог бы изменить того главного факта, что польская официальная точка зрения была с самого начала весьма близка к советской и что в наиболее существенных вопросах она шла вразрез с китайским подходом к трем основным пунктам разногласий: 1) возможность мирного сосуществования с капитализмом; 2) последствия термоядерной войны для двух великих антагонистических систем; 3) целесообразность временного, тактического компромисса с общим врагом. Поэтому большая часть китайских или албанских нападок на Москву — или на Югославию — автоматически расценивалась как выпады против Варшавы. К идеологическим симпатиям следует прибавить еще и геополитическое положение Польши, ее экономическую зависимость от Советского Союза (железная руда, нефть и запасные части для предприятий, построенных Советами) и тот неоспоримый факт, что в этом смысле Китай может предложить весьма немного. Все это предопределило бы позицию Польши, даже если бы польская партия расходилась с русскими в идеологических вопросах.
Гомулка провозглашал эту основополагающую идеологическую солидарность с Москвой часто, последовательно, но осторожно. В своем докладе Центральному комитету Польской объединенной рабочей партии 22 ноября 1961 года сказал:
«Нет более убедительного свидетельства в пользу мирной Политики социалистических стран, чем тот факт — он уже доказан всему миру, — что они способны развивать свою экономику быстрее, чем капиталистические страны в мирное время. Война—страшное препятствие для их экономического развития… Сегодня, в эпоху геноцидного термоядерного оружия и баллистических ракет, война стала неприемлемой для всех здравомыслящих людей»
