Комментарий к легенде - [5]

Я, конечно же, уже плохо помню все события того месяца. Все-таки, прошло так много лет, и воспоминания о множестве достойных подробного рассказа событий теснят друг друга. Так что лучше, чтобы не напутать, не буду вдаваться в подробности. Я странствовал по Джингу, повинуясь, как и положено при свободном поиске, мимолетным душевным порывам, полагаясь на свою интуицию и на выработавшееся к тому времени чутье исследователя иных человеческих культур, я встречался и общался со множеством жителей этой метапланеты, старался глубже проникнуть в их духовный мир, приобщиться, насколько только возможно, к культуре, носителями которой они являлись, увидеть изнутри то, что остальные члены экспедиции в это же самое время исследовали с позиций отстраненных наблюдателей. Я изучал жителей Джинга, а они, как водится, изучали меня. Хотя, несомненно, наше прибытие на метапланету с более чем миллиардным населением было не бог весть каким знаменательным событием для ее жителей, привыкших к постоянному и активному общению с обитателями множества других миров, но определенный интерес я все же для них представлял, и за время своих странствий успел познакомиться и даже подружиться со множеством очень интересных людей.

Мне понравилось то, как они жили, а это, скажу я вам, происходит не так уж часто, как я не раз убеждался на собственном опыте и на опыте тех, с кем я близко общался. Вся наша жизнь состоит из множества условностей, которые самим нам по большей части незаметны, но которые резко выделяются при общении с носителями иной культуры. И когда вы вдруг оказываетесь вынужденными соблюдать условности, к которым не привыкли, то часто это кажется обременительным, лишенным смысла, противным рассудку, и для многих способно превратить жизнь в настоящую каторгу. Недаром ведь, по данным Галактического Статистического Бюро, уровень миграции в Галактике с каждым столетием падает. Это процесс вполне закономерный, так и должно происходить по мере все большего расхождения человеческих цивилизаций в их дивергентном развитии. Быть может, настанет когда-нибудь время, когда мы сами, в силу развития в разных направлениях, станем друг для друга тем, что мы надеялись обнаружить в мифических, так и не найденных иных цивилизациях. Хотя произойдет это, несомненно, очень и очень не скоро.

Среди множества людей, с которыми мне довелось познакомиться, оказался один, чьей профессией было создание "йяон-твало". Слово это показалось мне совершенно непонятным, и, само-собой, я захотел узнать, что же оно означает. Но, разумеется, никто из присутствовавших во время нашего знакомства не стал бы мне это объяснять - особенность, характерная для культуры Джинга, объяснение происхождения которой увело бы мой рассказ далеко в сторону. Единственное, что мне удалось - это договориться о встрече с этим моим новым знакомым в его мастерской. Да и то далось это не просто, потому что, как я потом узнал, даже жители Джинга редко попадают в мастерские "йяон-твало". Если честно, то я добился своего только потому, что был крайне бесцеремонен, если не сказать большего, ибо воспользовался некоторым набором приемов убеждения, который был бы немыслим для коренных жителей Джинга, и мой новый знакомый, оставаясь в рамках своей культуры, просто не имел возможности отказать мне, не нанеся одновременно страшного оскорбления. Это весьма характерный пример того, как порой моральная сторона вопроса оказывается оттесненной в сторону исследовательским порывом, и я давно пришел к убеждению, что в большинстве случаев те выгоды, которые мы получаем в результате подобных поступков, ни в какое сравнение не идут с моральными потерями, которые при этом несем.

Но так или иначе, через три или четыре дня я оказался гостем в его мастерской и был принят наилучшим образом.

Каково же было мое удивление, когда я узнал, что то, что жители Джинга называли таинственным словом "йяон-твало", оказалось просто-напросто джингом, самым обыкновенным, как мне тогда подумалось, знакомым каждому с детства джингом. Поначалу я с трудом сумел скрыть свое разочарование. В самом деле, мне и в голову не могло прийти, что здесь, на этом Джинге, в окружении чудес сверхцивилизации рождается что-то такое, что мы привыкли связывать с неким непостижимым для человеческого сознания и для науки чудом, с мифом, со сказкой, с тем, во что мы с возрастом перестаем верить, но что все равно долгие годы связывает нас с воспоминаниями о детстве и не дает состариться нашим душам. Но, вспоминая, все же должен заметить, что где-то в самой глубине души даже в эти первые минуты узнавания уже жила надежда на то, что судьба действительно подарила мне встречу со сказкой. Наверное, родилась эта надежда из замеченного мною отношения жителей Джинга к творцам "йяон-твало". Отношение это, пожалуй, точнее всего описать как почтение, смешанное с легкой отстраненностью, как от существа высшего, но в то же самое время в чем-то совершенно чуждого, отстраненностью, которая неминуемо порождала какую-то брешь в общении с творцами "йяон-твало", и эту-то брешь я как раз и сумел ощутить за время нашей недолгой первой встречи. Мне кажется, что это вообще характерно для любой человеческой цивилизации. Каждая из них в очень и очень ограниченном количестве порождает гениев, способных сотворить нечто такое, что не в состоянии до конца постичь все остальные, и сама эта их способность не просто возвышает гениев над остальными людьми - она неизбежно делает их чужими, как бы ни желали и они, и мы, простые смертные, чтобы этого отчуждения не было.