Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» - [33]

стали намекать, что я дура, когда я им сказала, что деньги из-за границы поступают только изредка, последний раз от господина управляющего из Брно

Намеки объяснимы. Брно (Brno) – большой и красивый город в Моравии, в восточной, такой же неотъемлемой части Чехии, как и западная – Богемия. Впрочем, и Австро-Венгрии, конечно. Кстати, если вспоминать Толстого, то Брно, вместе с другим моравским городом Оломоуцем (Olomouc), — регулярно повторяемый топоним в первой части «Войны и Мира», правда, в немецком варианте – Брюн. Поле аустерлицкого сражения находится совсем рядом с Брно, только само местечко чехи называют не по-тевтонски – Аустерлиц (Austerlitz), а по-своему – Славков (Slavkov и Brna).

вы о ней дали объявление в газету «Национальная политика»

«Národní politika», она же «сучка». См. комм., ч. 1, гл. 2, с. 43.

статьи расхода секретного фонда государственной полиции, где значилось: СБ – 40 к.; ФТ – 50 к.; Л – 80 к.

В оригинале буква одна – rozšifrovali položky tajného fondu státní policie, kde stálo: B…40 K, F…50 K, L…80 К atd. Понятно, что ничего меняющего или искажающего смысл тут нет, просто загадка без объяснения.

С. 79

Сенбернар был помесь нечистокровного пуделя с дворняжкой; фокстерьер, сушами таксы, был величиной с волкодава, а ноги у него были выгнуты, словно он болел рахитом;

Волкодав – вовсе не безликий охранник стад. В оригинале сказано řeznický pes (měl uši jezevčíka a velikost řeznického psa se zakroucenýma nohama), a это народное название ротвейлера.

леонберг своей мохнатой мордой напоминал овчарку, у него был обрубленный хвост, рост таксы и голый зад, как у павиана.

В оригинале все не так:

Leonberger připomínal hlavou chlupatou tlamu stájového pinče, měl useknutý ohon, výšku jezevčíka a zadek holý jako proslulí psíci, naháčkové američtí.

Овчарка тут – миттельшнауцер (stájový pinč), a вот zadek holý jako proslulí psíci, naháčkové američtí – это вовсе не голый зад павиана, а «голый зад знаменитой собачки – американского безволосого терьера». Гашек, неудавшийся заводчик псов, блистает здесь уникальными познаниями, а переводчик превращает его зачем-то в заурядного посетителя городского зоопарка.

См. также комм, по поводу переклички с рассказом Гашека «Об одном ужасном псе», ч. 1, гл. 14, с. 206.

Сам сыщик Калоус заходил к Швейку купить собаку…

Любопытное примечание содержится в ПГБ 1929: «Калоус – знаменитый австрийский сыщик».

А в ПГБ 1963 уточняется: «Калоус – известный австрийский сыщик в годы первой мировой войны».

К сожалению, подтверждения этому я не смог найти ни в одной другой книге о романе. Никто, кроме ПГБ, ничего не хочет рассказать о том, был ли на белом свете и чем себя прославил реальный detektiv Kalous.

А вот выдуманного находим у самого Гашека в его рассказе «Как пан Калоус был сыщиком» («Рап Kalous detektivem» – «Karikatury», 1913). О пенсионере, решившем стать чешским Шерлоком Холмсом:

že nejsou u nás vůbec možni detektivové velkých světových jmen, jako Nick Cartres, Holmes, Kuřátko Newyorské a podobně.

Jak by se krásně dala takovým vynikajícím mužem doplnit kulturní historie našeho národa.

Máme, pravda, básníky, máme malíře, spisovatele, sochaře, hudební skladatele jmen slavných a vynikajících. Jen detektivy nemáme. A kteří jsou, nestojí za nic. Z deseti vrahů najdou u nás 0,05 procent pachatelů, a to jistě jen náhodou.

потому что нет у нас пока на весь свет прославившихся великих сыщиков, таких как Ник Картер, Холмс, Нат Пинкертон и им подобные.

Как было бы хорошо подобной выдающейся фигурой обогатить культурный фонд нашего народа.

Есть у нас поэты, есть художники, писатели, скульпторы и композиторы известные и вьщающиеся. А вот детективов нет. А те, что есть, недостойны своего званрш. На десять убийств раскроют 0,05 процента и то случайно.

Кроме этого, закончившего сумасшедшим домом старичка, встречается и еще один носитель этой же славной фамилии в рассказах Гашека. Прямо в названии. «Похождения государственного советника и школьного инспектора Калоуса» («Dobrodružství vládního rady а školního inspektora Kalouse» – «Karikatury», 1909).

ГЛАВА 7. ШВЕЙК ИДЕТ НА ВОЙНУ

С. 80

В то время, когда галицийские леса, простирающиеся вдоль реки Раб, видели бегущие через эту реку австрийские войска

Военные действия Первой мировой войны начались для Австро-Венгрии крайне неудачно. На восточном фронте, в Галиции, русские войска отбили первоначальный натиск австрияков и сами перешли в наступление, в результате которого продвинулись на 300 км вглубь вражеской территории, таком образом, 25 сентября 1914, когда русская атакующая волна остановилась, стороны расположились по линии Горлицы – Тарнув на территории нынешней Польши.

Небольшая, протяженностью чуть больше ста километров, река Раба (Raba, так она правильно называется, ПГБ просто повторяет неверное написание Гашека) в результате этого оказалась прифронтовой, текущей с юга на север параллельно линии фронта, примерно в пятидесяти километрах на запад от нее (с истоком у современных Beskids через Rabka-Zdrój, Mszana Dolna, Myšlenice и Dobczyce). Очевидно, что вся отступающая, смятенная с трехсоткилометровой глубины австрийская армия должна была перекатиться через этот неширокий приток Вислы. См. также комм., ч. 1, гл. 14, с. 217 и ч. 1,гл. 15, с. 243.