Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина - [300]

Шрифт
Интервал

 >4 leaning on the granite.
Muravyov, “To the Goddess of the Neva.” >>

10. Written in Odessa. >>

11. See the first edition of Eugene Onegin. >>

12. From the first part of Dneprovskaya Rusalka. >>

13. The most euphonious Greek names, such as, for instance, Agathon, Philetus, Theodora, Thecla, and so forth, are used with us only among the common people. >>

14. Grandison and Lovelace, the heroes of two famous novels. >>

15. “Si j'avais la folie de croire encore au bonheur, je le chercherais dans l'habitude.” Chateaubriand. >>

16. Poor Yorick! — Hamlet's exclamation over the skull of the fool (see Shakespeare and Sterne). >>

17. A misprint in the earlier edition [of the chapter] altered “homeward they fly” to “in winter they fly” (which did not make any sense whatsoever). Reviewers, not realizing this, saw an anachronism in the following stanzas. We venture to assert that, in our novel, the chronology has been worked out calendrically. >>

18. Julie Wolmar, the New Héloïse; Malek-Adhel, hero of a mediocre romance by Mme Cottin; Gustave de Linar, hero of a charming short novel by Baroness Krüdener. >>

19. The Vampyre, a short novel incorrectly attributed to Lord Byron; Melmoth, a work of genius, by Maturin; Jean Sbogar, the well-known romance by Charles Nodier. >>

20. Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate. Our modest author has translated only the first part of the famous verse. >>

21. A periodical that used to be conducted by the late A. Izmaylov rather negligently. He once apologized in print to the public, saying that during the holidays he had “caroused.” >>

22. E. A. Baratïnski. >>

23. Reviewers wondered how one could call a simple peasant girl “maiden” when, a little further, genteel misses are called “young things.” >>

24. “This signifies,” remarks one of our critics, “that the urchins are skating.” Right. >>

25. In my rosy years
   the poetical Ay
   pleased me with its noisy foam,
 >4 with this simile of love,
   or of frantic youth.
(“Epistle to L. P.”) >>

26. August Lafontaine, author of numerous family novels. >>

27. See “First Snow,” a poem by Prince Vyazemski. >>

28. See the descriptions of the Finnish winter in Baratïnski's “Eda.” >>

29. Tomcat calls Kit
   to sleep in the stove nook.

The presage of a wedding; the first song foretells death. >>

30. In this manner one finds out the name of one's future fiancé. >>

31. Reviewers condemned the words hlop [clap], molv' [parle], and top [stamp] as indifferent neologisms. These words are fundamentally Russian. “Bova stepped out of the tent for some fresh air and heard in the open country the parle of man and the stamp of steed” (“The Tale of Bova the Prince”). Hlop and ship are used in plain-folk speech instead of hlópanie [clapping] and shipénie [hissing]:

“he let out a hiss of the snaky sort”
(Ancient Russian Poems).

One should not interfere with the freedom of our rich and beautiful language. >>

32. One of our critics, it would seem, finds in these lines an indecency incomprehensible to us. >>

33. Divinatory books in our country come out under the imprint of Martin Zadeck — a worthy person who never wrote divinatory books, as B. M. Fyodorov observes. >>

34. A parody of Lomonosov's well-known lines:

   Aurora with a crimson hand
   from morning stilly waters
   leads forth with the sun after her, etc. >>
35. . . . . . . . . . . .Buyanov, my neighbor,
    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   called yesterday on me: mustache unshaven,
 >4 tousled, fluff-covered, wearing a peaked cap.
(The Dangerous Neighbor) >>

36. Our critics, faithful admirers of the fair sex, strongly blamed the indecorum of this verse. >>

37. Parisian restaurateur. >>

38. Griboedov's line. >>

39. A famous arms fabricator. >>

40. In the first edition Chapter Six ended in the following:

   And you, young inspiration,
   stir my imagination,
   the slumber of the heart enliven,
 >8 into my nook more often fly,
   let not a poet's soul grow cold,
   callous, crust-dry,
   and finally be turned to stone
>12 in the World's deadening intoxication,
   amidst the soulless proudlings,
   amidst the brilliant fools,
XLVII
   amidst the crafty, the fainthearted,
   crazy, spoiled children,
   villains both ludicrous and dull,
 >4 obtuse, caviling judges;
   amidst devout coquettes;
   amidst the voluntary lackeys;
   amidst the daily modish scenes,
 >8 courtly, affectionate betrayals;
   amidst hardhearted vanity's
   cold verdicts;
   amidst the vexing emptiness
>12 of schemes, of thoughts and conversations;
   in that slough where with you
   I bathe, dear friends! >>

41. Lyovshin, author of numerous works on rural econ omy. >>

42. Our roads are for the eyes a garden:
   trees, ditches, and a turfy bank;
   much toil, much glory,
 >4 but, sad to say, no passage now and then.
   The trees that stand like sentries
   bring little profit to the travelers;
   the road, you'll say, is fine,
 >8 but you'll recall the verse: “for passers-by!”
   Driving in Russia is unhampered
   on two occasions only:
   when our McAdam — or McEve — winter —
>12 accomplishes, crackling with wrath,

Еще от автора Владимир Владимирович Набоков
Лолита

В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.


Защита Лужина

Гениальный шахматист Лужин живет в чудесном мире древней божественной игры, ее гармония и строгая логика пленили его. Жизнь удивительным образом останавливается на незаконченной партии, и Лужин предпочитает выпасть из игры в вечность…


Подлец

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дар

«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.


Бледное пламя

Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа).Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету.


Другие берега

Свою жизнь Владимир Набоков расскажет трижды: по-английски, по-русски и снова по-английски.Впервые англоязычные набоковские воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство») вышли в 1951 г. в США. Через три года появился вольный авторский перевод на русский – «Другие берега». Непростой роман, охвативший период длиной в 40 лет, с самого начала XX века, мемуары и при этом мифологизация биографии… С появлением «Других берегов» Набоков решил переработать и первоначальный, английский, вариант.


Рекомендуем почитать
Жюль Верн — историк географии

В этом предисловии к 23-му тому Собрания сочинений Жюля Верна автор рассказывает об истории создания Жюлем Верном большого научно-популярного труда "История великих путешествий и великих путешественников".


Доброжелательный ответ

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


От Ибсена к Стриндбергу

«Маленький норвежский городок. 3000 жителей. Разговаривают все о коммерции. Везде щелкают счеты – кроме тех мест, где нечего считать и не о чем разговаривать; зато там также нечего есть. Иногда, пожалуй, читают Библию. Остальные занятия считаются неприличными; да вряд ли там кто и знает, что у людей бывают другие занятия…».


О репертуаре коммунальных и государственных театров

«В Народном Доме, ставшем театром Петербургской Коммуны, за лето не изменилось ничего, сравнительно с прошлым годом. Так же чувствуется, что та разноликая масса публики, среди которой есть, несомненно, не только мелкая буржуазия, но и настоящие пролетарии, считает это место своим и привыкла наводнять просторное помещение и сад; сцена Народного Дома удовлетворяет вкусам большинства…».


«Человеку может надоесть все, кроме творчества...»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Киберы будут, но подумаем лучше о человеке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Комментарий к роману «Евгений Онегин»

Это первая публикация русского перевода знаменитого «Комментария» В В Набокова к пушкинскому роману. Издание на английском языке увидело свет еще в 1964 г. и с тех пор неоднократно переиздавалось.Набоков выступает здесь как филолог и литературовед, человек огромной эрудиции, великолепный знаток быта и культуры пушкинской эпохи. Набоков-комментатор полон неожиданностей: он то язвительно-насмешлив, то восторженно-эмоционален, то рассудителен и предельно точен.В качестве приложения в книгу включены статьи Набокова «Абрам Ганнибал», «Заметки о просодии» и «Заметки переводчика».


Лекции о «Дон Кихоте»

Книга содержит впервые переведенный на русский язык полный курс лекций о романе Сервантеса, прочитанный В. Набоковым в Гарвардском университете в 1951–1952 годах.Замечательное свойство литературоведческих работ Набокова — в сочетании его писательского дара с вдумчивостью благодарного читателя. Суровый и нежный, невыносимо пристрастный, но никогда не скучный, Набоков по-новому осмысливает шедевр Сервантеса — он шутит и грустит, сопровождая своих студентов, а ныне и читателей, в странный, хотя и кажущийся таким знакомым мир «Дон Кихота».Текст дополняют подробные комментарии профессора Фредсона Бауэрса, американского библиографа, собравшего и отредактировавшего этот том лекций по набоковским рукописям.


Лекции по зарубежной литературе

«Есть книги… которые влияют на сознание целого литературного поколения, кладут свой отпечаток на столетие», — писала Нина Берберова. Лекции по зарубежной литературе Владимира Набокова подтверждают этот тезис дважды: во-первых, потому что каждый герой набоковских рассуждений — будь то Джойс или Флобер — действительно оставил отпечаток в судьбах литературных поколений. Во-вторых, и сама книга Набокова достойна схожего отношения: при всей блистательности и близорукости, лекции поражают художественной наблюдательностью, которая свойственна только крупным писателям.


Лекции по русской литературе

«Лекции по русской литературе» В. Набокова, написанные им для американских студентов, впервые вышли в России в Издательстве «Независимая Газета». Литературоведческие исследования великого писателя — столь же самоценные творения, как и его проза. Обладая глубоко личным видением русской классики, В. Набоков по — своему прочитывал известные произведения, трактуя их. Пользуясь выражением Андрея Битова, «на собственном примере». В «Приложениях» публикуются эссе о Пушкине, Лермонтове и др., которые, как нам представляется, удачно дополняют основной текст лекций.