Коммандос из демиургов - [12]

— Свадьба была неделю назад, а ты все ее празднуешь, забывая, что тебя, вроде как, давно ждут! — опустив мне на голову подушку, заверещала в ответ эта карающая десница.

— Подумаешь, неделю, — откидывая пуховый снаряд, фыркнула я в ответ. — Не каждый день родную бабку замуж выдаешь.

— Не каждый, — кивнула она в ответ. — Но никто, кроме тебя, не пьет по этому поводу уже столько времени!!!

— У моего нового дедули многочисленная родня, вот я и укрепляю семейные связи! — огрызнулось мое нежелание признаваться в своем косяке.

Со всей беготней, связанной с проведением торжества и последующим его празднованием, я так замоталась, и, оправдываясь, что у меня еще море времени, забила на организацию военно-спортивного лагеря для демиургов. Нет, по моей просьбе, Владыка Драконов Лабуды обещал подобрать для этих целей мир, пару раз даже пытался мне рассказать, что он там надыбал, но мне было некогда, и я переложила эту задачу на его плечи, заявив, что целиком и полностью полагаюсь на него.

От самобичевания, только усугубляющего мое недомогание, меня отвлек ехидный голосок Пра:

— А это, наверное, теперь будет твой любимый родственник?

И она рывком сдернула с меня одеяло.

Рядом со мной, свернувшись калачиком, спал и мерзко шлепал мокрыми губами какой-то тощенький латинос с цыплячьим пушком на груди.

Я в ужасе отшатнулась и шепотом просипела:

— Пра, родненькая, это вообще кто, и что онО делает в моей постели?

Она дьявольски расхохоталась:

— Насколько я знаю, это троюродный внучатый племянник твоего нового дедушки.

Мне стало по-настоящему плохо и я, заикаясь, спросила:

— У меня, что, с ним вчера случился инцест?

— У тебя *вырезано цензурой* вчера сначала случилась водка с пивом, а потом ты уломала Эдика перенести вас в Эмираты, потому что тебе *вырезано цензурой* захотелось восточной экзотики, и ты требовала устроить тебе тысячу и одну ночь, — полоснула как бритвой Пра.

— С этим?! — я в ужасе уставилась на суповой набор, который, не просыпаясь, тянул ко мне свои ручки-прутики.

— А вчера ты его называла слапутянчиком, — съехидничала, видимо решившая меня добить, подруга.

— Значит, все же было шампанское, тебя всегда после этой дрожжевухи на муси-пуси хер откусим тянет, — презрительно скривилась моя тяга к высоким мускулистым мачо.

Видимо, у меня было такое выражения лица, что сердце Пра дрогнуло, и она сжалилась:

— Нет, тебе с другим захотелось поиграть в Шахерезаду, но вы его где-то по дороге потеряли.

После этих слов мне резко похорошело. А то от мысли, что я так опозорилась перед новым дедулей, которого бабульчик ласково зовет Хулито, меня бросало в холодный пот. Я поудобней пристроила свою голову и, задумчиво глядя в потолок, философски заметила:

— Могло быть и хуже, потянуло бы меня вчера в Лас-Вегас и, как знать, может, и была бы сейчас супругой этого чахлика…

Я хотела и дальше развить свою мысль, но меня прервал громовой раскат, раздавшийся, как гром небесный, с правой стороны от меня:

— Ортандиэльд!!! — Как это понимать?!!

— Папа? — Папа?! — Это не то, о чем ты сейчас подумал… — откуда-то с пола раздался испуганный голос Эдика.

Плюнув на все возможные последствия, я, свесив голову вниз, узрела в голом виде нашего бессменного третьего, развалившегося на полу в компании четырех обнаженных блондинок с натуральными силиконовыми сиськами умопомрачительного размера. Дико заржав, я попыталась заступиться за лихорадочно натягивающего на себя трусы друга:

— Чего так орем, папаша? — Радоваться надо, что такого мужика родили и воспитали! Вон как девок уработал, что они даже от ваших воплей не проснулись.

Подняв голову, я натолкнулась взглядом на пылающего жаждой убийства Главного в Совете Демиургов. Глупо открыв рот, я таращилась на него, как на ценник в ювелирном магазине на скромном с виду колечке.

— В этом доме когда-нибудь вообще бывает тишина, или мне вас всех депортировать в тундру? — откуда-то с другой стороны кровати просипел Сосискин.

Рывком перекатившись, я смогла наблюдать лежавшего на кушетке и морщившегося от громких звуков пса, рядом с которым уютными клубочками свернулись две персидские кошечки — беленькая и рыженькая. На меня по новой накатила истерика. Пес испугано вскочил и, увидев, КТО спит рядом с ним, потрясенно выдохнул:

— Я что, вчера с кошками трахался?!

И переходя на ультразвук, Сосискин завыл, как сигнализация:

— Ты чем меня вчера *вырезано цензурой* напоила?!!

Занавес.

Буквально через десять минут мы уже сидели за столом в нашем доме на острове. Я, пребывающая уже в более-менее сносном состоянии (успела в тихорца лакнуть водочки), надутый как индюк Сосискин и, попеременно меняющий цвет лица с белого на красный, Эдик. Напротив нас расположились оба демиурга и, пылая праведным гневом, читали нотации. Меня не покидало стойкое ощущение дежа-вю. Где-то я это уже проходила… Чтобы прогнать наваждение, я прихлебнула из чашки коньяка, слегка закрашенного кофеем, и вклинилась в обличительную речь Главного, который грозил Эдику всевозможными карами.

— Ой, ну и что Вы так разоряетесь, дорогой мой, все равно ничего, кроме дурного вкуса и нездоровой тяги к имплантатам, Вы Эдику пришить не можете, подумаешь, расслабились вчера немного, что орать-то?