Комендантский час - [51]

Часть 1

1830 год.

Тонкий восковой огарок потрескивал в полупустом церковном канделябре. Его тихое, немощное свечение не могло обеспечить должной видимости в безлюдном храме. Оно было способно лишь выхватывать обрывки святого образа, изображенного на небольшой иконе пред собой. Вдруг пламя резко шелохнулось, заволновалось и, наконец, схлопнулось в кроткую искру, оброненную на пол.

Сквозняк, проникнувший в церковь из открытой двери, растворился в темноте, а в зал вошел священник, преследуемый неумолкающей женщиной.

– Благодарю тебя, Демьян, такое дело ты большое сделал!

Священник, изображая скромника, лишь отмахивался и поддакивал.

– Они что же, хотели, чтоб людей сжигали? – удивленно спросила женщина, внимательно глядя на клирика.

– Да, говорили, что поветрие это только так и уничтожимо.

– Господи-господи, что творится-то, а? Мой Глеб ведь не болел ничем, от старости помер.

– Они не смотрят ни на возраст, ни на житие. Объявили о холере, да и всех под одну гребенку.

– Как хорошо, что у нас хоть в деревне такой защитник, как ты, нашёлся. А то как же, столько лет я прожила, а мужа похоронить спокойно не могу? Не по-христиански это дело. Ой, что творится….

– Не переживай, Афдотья. Нет никакого поветрия, это они на простых людей ополчились.

– Кто они? – удивилась женщина.

– Хозяева ваши! Вы же как привыкли: поработал на барина – пошел, погулял. А они видишь как? Всем дома сидеть, заразу не разносить! А кто эту заразу видел-то?

– И правда, не было заразы. Ох, хорошо же, что мы погнали этих кровопийц.

– Не то слово. Благо, есть у нас чудотворная икона свято чтимого Прохора, только ей и спасаемся. Ты поди домой, дети небось ждут.

Афдотья согласилась и, перекрестив сначала себя, а потом отца Демьяна, вышла из церкви.

Священник же достал спички и принялся зажигать огни в лампаде. Вдруг одна из свечей, втянув побольше воздуха, выцепила черную неподвижную тень, смиренно наблюдающую за комнатой из-за угла.

– Насчет того, что холеры нет – я бы поспорил. Хотя зачем? Ты это и без меня хорошо знаешь.

Демьян испугался и выронил из рук незакрытый короб. Повернувшись на голос, он увидел выходящего на свет высокого господина, одетого дорого и неприметно.

– Здравствуй, Климент, – произнес клирик, – что за шутки у тебя?

Климент Ляпунов подходил все ближе к старому другу, пока, наконец, не остановился в двух шагах от него.

– Мои люди сообщили мне, что ты закупился травами и целыми днями только и окуриваешь свою обитель, – повернувшись к небольшой иконе, сказал Климент.

– Кто такое сказал? – удивился Демьян.

– Какая разница? Знаю же, что правда.

– Значит, Василий рассказал, ты только ему и веришь!

– Ему и запаху можжевельника, что доносится от тебя, заглушая приторность ладана.

– Ладно, сам все понимаешь, чего оправдываться? Говори, зачем пришел.

– Хочу отплатить тебе за твою помощь.

– Это какую помощь? – сказал священник, будто бы не понимая, о чем идет речь.

– Когда губернатор приехал к нашему уездному главе, чтоб объявить карантин, а ты поднял восстание и погнал их вон, люди пошли громить помещичьи усадьбы.

– Было такое.

– Но мою не трогали.

– Хах, надо же.

– Хватит, Демьян, знаю, что не от скромности придуриваешься, а чтобы цену набить.

– В самом деле, отвел я людей от твоей земли, ну а что делать? Друзей надо выручать.

– Это ты верно говоришь, – ответил Климент и достал из кармана сложенный несколько раз листок бумаги.

– Что это? – спросил священник, хватая протянутый ему документ.

– Это я выручаю друга: здесь карта и время прибытия царских войск. Когда они доберутся сюда, разгонят толпу и вздернут тебя, как бунтовщика.

Демьян со страхом взглянул на развернутую бумагу, а потом неистовой яростью во взгляде стал жечь стоящего возле него помещика.

– Так и вздернут!

– Вздернут непременно. Ты хоть знаешь, что творится в стране?

– Откуда ж мне знать, я человек тихий, скромный….

– Язык у тебя поганый, Демьян, – произнес тут же Климент. – Думаешь, ты самый умный? Думаешь, ты единственный додумался ситуацией воспользоваться и добром чужим поживиться? Вся страна пылает, пшеки восстание подняли.

Священник, услышав новости, ненароком улыбнулся, что тут же заметил его приятель.

– Зря радуешься, каратели уже в пути. Они вешают всех бунтовщиков как предателей, а ты еще и банду соорудил.

– Какую банду?

– Ой, будто не знаю я, кто больше всего с поместий добра забрал. Зря ты это устроил, Демьян, но я в долгу не останусь. Возьми эту карту и беги прочь, обходи села, деревни и города, там уже может бушевать холера.

– Это, конечно, интересно, но лучше деньгами, – сказал священник, вручая подарок обратно Клименту.

– Ты чего это, совсем с ума сошел?

– Про то, что всюду началось, я не знал. Но на что иду – понимал всегда. Не нужны мне твои сведения, лучше отплати монетой, да и разойдемся с миром, и не тронет никто твое имение.

– Понимаешь, что несёшь? – начал злиться Климент.

– Понимаю, друг, понимаю, как понимаю и то, что именно ты у нас всегда был властью, а не уездный глава, который при первой опасности дал дёру, как и все помещики. Все, кроме тебя. Ты знаешь, что тебя больше других бояться, знаешь, что если и пойдут на тебя, то дорого заплатят. Но толпа есть толпа, Клим. Она все сносит без разбору, такова ее природа.