Комендантский час - [32]

После этого профессор вышел из мастерской, вслед за ним вышел и юноша. Петр Федорович же поблагодарил Кузьмича за помощь и тоже покинул рабочее место.

– Значит так, мы едем в полицию, а Бенедикт отправляется к отцу Евгению. Пускай разузнает, с чем мы можем иметь дело.

– Бауэр и Милютов-старший согласились на этот план, решив встретиться позже у братьев дома.

Добравшись до церкви, Генрих увидел уже привычного бедняка, который, как и прежде, пытался заработать себе копейку, стоя на паперти. Вновь подбросив мужчине несколько монет, студент прибавил шагу, успев к моменту закрытия позади себя деревянной двери услышать лишь глубокий вдох, предваряющий благодарственную оду.

– Службы нет, – послышалось из глубин церкви, но голос явно принадлежал не священнику.

– Да я…. Не за этим я, в общем, – произнес Бенедикт, проходя внутрь.

В главном зале перед самыми большими иконами уже стояли лампады, в каждой из которых было воткнуто по две горящие свечи. В воздухе царил запах ладана, однако, сквозь его приторную фактуру пробивался какой-то посторонний, еле уловимый аромат, который тут же почуял Бауэр.

Навстречу юноше вышел один из братьев Смольяновых – Ярослав. Судя по его одежде, он помогал с подсобными работами отцу Евгению.

– Я пришел поговорить со священником, – сказал молодой человек, поглядывая на новую икону Василия Блаженного, висящую на самом видном месте.

– Я сейчас позову его, а что случилось?

– Ничего такого, меня просто послал сюда Петр Федорович.

– Кто?

– Ну, плотник.

– Не знаю такого….

– Тот, что делает гробы.

– Аааа….дядя Петя, да, сейчас я все передам, – бросил Ярослав и скрылся во тьме.

Вскоре отец Евгений вышел к Бенедикту и предложил ему поговорить на улице.

Студент вкратце объяснил суть дела священнику, отчего последний пришел в недоумение, да такое, что даже решил присесть на лавочку в церковном дворе.

– Мы лишь хотим понять, могли ли это сделать какие-нибудь любители ересей?

– Ты знаешь, Генрих, самое диковинное, что я слышал – это секта, где кастрация считалась благом. Но про выкапывание тел – такого не встречал.

– Может, у вас есть какие-то предположения?

– По Марии и Виталику отповеди прошли нормально. Смерти, несмотря на трагичность, вполне обычные.

– Значит…они не могли, ну….

– Встать из могил? Уж не знаю теперь, – сказал священник, задумчиво глядя вдаль.

– Не знаете?

– Вообще у нас, православных, нет предубеждений касательно усопших, – сказал отец Евгений. – Пока они не встают из могил….

– Что же делать?

– Я буду молиться за наш мир. Икона Василия Блаженного снова в храме, а не в подсобке, а это есть хороший знак. Он нас прикроет до тех пор, пока полиция не разберется.

– Могу я попросить вас помолиться и обо мне? – жалобно пробормотал юноша.

– Конечно, я за всех молюсь, – сказал отец Евгений и поднялся с лавки. – Завтра первая после нашего перерыва служба, обязательно приходи. Только мужику на паперти денег не давай, а то он их опять с Кузьмичем пропьет.

С этими слова священник удалился для продолжения дел.

Позже юноша встретил Милютовых в их доме. Оказалось, что полиция без энтузиазма отнеслась к рассказу братьев. Кое-как ситуацию выправил авторитет профессора, и заявителям пообещали вскоре отправить в Гнивань человека для проверки. Поскольку поход к отцу Евгению ничего не прояснил, решено было ждать кого-нибудь из министерства.

День прошел быстро, сменившись вечером. Юноша отправился вместе с Петром Федоровичем на обход. С наступлением темноты появился ветер, раскачивающий верхушки деревьев. С собой он нес прохладу Винницких степей. Бауэр с Митюков-старший даже пожалели, что не захватили с собой головных уборов. Лишь ноги оставались нетронутыми воздушной стихией.

Часть 3.

Крики петухов нарушили привычную тишину. Солнце лениво карабкалось на небосклон, пока студент так же лениво ворочался в теплой постели.

– Молодой человек, хватит нежиться! – приговаривал профессор, пытаясь растрясти своего ученика. – Вставайте, завтрак готов.

– Доброе утро, – пробормотал юноша, потягиваясь руками вверх.

– Сегодня воскресенье, наша сестра прибудет сегодня.

– Уже сегодня? – удивился вдруг Бауэр.

– Да, вчера вечером я прошелся по вашим записям и уже придумал, чем мы их дополним по прибытии в Киев.

– Но как же могилы?

– Бенедикт, вы опять вместо учебы о кадаврах думаете?

– Простите, – сказал Генрих, прикрывая рукой маленький зевок.

– Петр Федорович разберется со всем этим. В конце концов, погост – это его вотчина, тьфу-тьфу, – выдал профессор и, постучав по деревянному откосу кровати, поспешил выйти из комнаты.

На кухне со всей силы кипел самовар, вместе с ним кипела и жизнь: Митюков-старший варганил блины, пока профессор пристально читал книгу. Бауэр появился за столом еще раньше, чем Петр Федорович поставил на него блюдо с завтраком.

– Доброе утро, – сказал студент, занимая свое место.

– Доброе-доброе, еще как, – отвечал плотник.

После завтрака вся троица отправилась на службу в храм.

Уже при подходе Бауэр заметил, как люди со всей округи стекаются к новой церкви. На паперти сидел уже знакомый мужичок, которому было не под силу совладать с собственным речевым аппаратом, когда прихожане подкидывали ему деньги: