Комендант снежной крепости - [14]

– Мы вам крепость восстановим, отремонтируем и тогда начнём войну сначала,— говорит Саша.

– Нет. Возьмите эту крепость себе. Это хорошая, надёжная крепость, и она вам послужит ещё долго...

– А вы?... Что нее у вас тогда останется?

– А мы... Мы себе найдём.— Тимур поворачивается к Коле Колокольчикову и хлопает его по плечу: — Что, старая гвардия? Мы себе найдём ещё дело?

Нина, не обращая ни на кого внимания, пробирается к Саше. Кругом раздаются голоса: «Тише, тише!» Саша порывисто тянет Нину за руку и усаживает её с собой рядом.

На эстраду выходит раненый красноармеец с забинтованной рукой. Звучит гордая музыка, и раненый поёт:

Под треск пулемётов, под грохот и гул

Вставала из снега пехота.

Но самого первой навстречу врагу

Поднялась четвёртая рота.

Четвёртая рота второго полка,

Фланговый участок бригады...

Огонь пулемёта, удары штыка,

Снаряды... снаряды... снаряды...

На серых папахах сверкает звезда.

Приказ командира короток.

Железобетонный тяжёлый блиндаж

Штурмует четвёртая рота.

Вперёд же, товарищ! Смотри, как в огне

За всё... за любовь и заботу...

Свой долг отдавая любимой стране,

Поднялась четвёртая рота...

– Если бы меня пустили... приняли...— взволнованно шепчет Тимуру Саша.— Я бы пошёл служить только в четвёртую роту. И ты тоже?

– Нет. Я бы в пятую.

– Почему?

– Наша пятая ещё лучше вашей четвёртой будет! — задорно отвечает Тимур.

Саша вспыхнул, он хочет что-то возразить, но тут глаза его широко раскрываются. У дверей в дымчатом платье со звёздами, в белокурых локонах, стянутых обручем, от которого расходятся мерцающие лучи, стоит Женя Александрова.

Саша хватает Нину за руку:

– Это она! «Голубая звезда»! Пойдём спросим про письмо.

К Жене Александровой быстро подходит Женя Максимова.

Они внимательно оглядывают одна другую и вдруг разом улыбаются и берутся за руки.

– Скажи, кто тогда со снега моё письмо поднял? — спрашивает Саша.

– Кто? — Женя Александрова улыбается и повёртывается к Коле Колокольчикову, но лицо у того смущённое, а Тимур строго смотрит на Женю, и в его глазах приказ: «Не говори». И, глядя в упор на оробевшего Колю, Женя отвечает: — Я того человека не знаю.

– Гей-ля-ля! — увидав Колю Колокольчикова, торжествующе кричит Вовка.— А всё-таки дохлую кошку вам в крепость бросил я! — Он взмахивает

палочкой, и джаз в бешеном темпе играет весёлый танец.

Растерянная, подавленная, Нина отходит к окну. Опирается о широкий, заваленный игрушками подоконник и отворачивается, чтобы никто из гостей не увидел её слёзы.

Сверкает огнями ёлка. Мчатся танцующие пары, мелькают маски.

В сторонке, дружно разговаривая, стоят Саша, Тимур, Женя Александрова и Женя Максимова. К ним вдруг подбегает запыхавшаяся Катя.

– Стойте! Радуйтесь! — кричит она.— Вы сейчас увидите...

И в ту же минуту в дверях появляется нянька. А за ней, опираясь на палку, входит военный — шофёр Коля.

Нина смотрит на него почти с ужасом,

– Не бойтесь! Капитан жив,— говорит Коля,— и даже не ранен... Его в лесу нашла наша разведка.— Он протягивает оцепеневшей Нине письмо и добавляет: — Письмо запоздало, но вы ему будете очень рады...

Как завороженная берёт Нина конверт. На нём адрес: «Ленинград, Красноармейская, 119, Максимовым. Для моей жены Нины». В конверте развёрнутая телеграмма: «Саша волнуется, почему не пишешь, все целуем. Жена Нина».

– Это ошибка, надо: Женя, Нина...— растерянно говорит Нина.

– Всё правильно,— отвечает Коля.— Ваша телеграмма летала по телефону с батареи на батарею... Но капитан сказал, что ошибки нет и текст передан совершенно точно.

Коля Башмаков и Саша отходят к окну. Там, на подоконнике, среди игрушек, приготовленных для подарков, выстроились оловянные солдатики. Коля достаёт из кармана солдатика и ставит его на подоконник перед строем. Солдатик поцарапан, помят, но глядит весело.

Саша быстро выдвигает знаменосца, двух солдат с шашками на караул и командира, отдающего вернувшемуся солдату честь.

Коля смотрит на висящую на стене картину Нины.— Что? Не та дорога? — смущённо спрашивает Нина.

– Прямо скажу, не обижайтесь: дорога не та. Круче повороты. Твёрже люди.— Коля кладёт руку на плечо раненому, который пел песню четвёртой роты, и показывает на картину: — Не знаю, что они там поют, но, наверное, это мелодия для боя совсем неподходящая. Так ли я говорю, мой неизвестный товарищ?

– Я знаю сама. Я нарисую другую...

– Хотите, я вам дам идею? — улыбается Женя Александрова.— Нарисуйте вот их.— Она показывает на Сашу, Колю, Юрку, Тимура.— У них каждый день мелодия самая боевая!

Вовка подбегает и быстро просовывает свою голову между Сашей и Колей.

– Да, но только не рисуй, пожалуйста, этого кошкометателя и пролазу Вовку,— поспешно добавляет Женя Максимова.

Тимур кладёт Вовке на плечо руку:

– Почему? Ты погоди. Он будет славным гранатомётчиком.

– Ну, если... так говорит бывший комендант самой лучшей снежной крепости,— разводит руками Женя Александрова,— то это будет совершенно точно.

* * *

Сверкает ёлка. Звенит весёлая музыка. Кружатся вокруг ёлки в танце дети.

И вот через эту блестящую ёлку под нарастающий гул проступает другая — большая чёрная ель на снежной поляне. На нижних ветвях её висят два котелка, три винтовки, белый халат, сигнальный флаг.