Комбат. Исходный код денег - [37]

– Запросто.

– Напрасно, потеряешь все денежки. Победитель виден невооруженным глазом.

– Неужели? – в глазах Мартына вспыхнул азарт. – Выйдем покурим.

Он не хотел при всех обсуждать условия спора, ведь сумма для большинства обитателей барака фигурировала астрономическая – миллион долларов. Хотя для авторитетов это были не самые большие деньги. Их больше волновали трудности, связанные с организацией поединка. Надо было организовать побег обоим участникам, перед этим заручившись их согласием. С Игорем, мотавшим двадцатилетний срок, договорились легко, пообещав в случае победы над культуристом сделать ему пластическую операцию.

Бройлера посадили всего на четыре года. Кроме того, кто мог дать гарантию, что он обязательно выйдет победителем в намечаемой схватке? Тем более что Григорьев слишком уверенно держался. В такой ситуации разумный человек отказался бы. Ведь Бройлер не успел возразить на слова Игоря насчет того, что на острове тот запросто убьет культуриста, то есть ничего не терял в глазах других сидельцев. Но авторитеты ловко сыграли на тщеславии Бройлера, одновременно слегка на него надавив. Мартын весьма прозрачно намекнул:

– Мы уже поспорили, и я буду очень недоволен, если пари сорвется из-за твоего упрямства.

Недовольства Мартына до замирания сердца боялись все обитатели зоны, и Бройлер согласился на побег. Вот только от замысла до исполнения дистанция огромного размера. Несколько месяцев жизнь Игоря текла, как и раньше. За одним исключением. Бройлер поначалу относился к нему настороженно, видя перед собой смертельного врага, но затем его поведение резко изменилось. Культурист долго пытался сообразить, каким образом Григорьев надеется с ним расправиться. Что может быть на необитаемом острове? Песок, деревья, разные насекомые, птицы, море. Все! Даже если его противник знает, как делать порох или взрывчатку, где он там возьмет исходные материалы? Только если они упадут с неба.

Бройлер пришел к выводу, что положение Григорьева безнадежно, и стал относиться к нему как к обреченному на смерть человеку. Культурист по натуре не был злодеем, просто он любил деньги, это и толкнуло его на кривую дорожку. Он теперь жалел Игоря и оберегал от столкновений с другими арестантами. Такая забота поначалу сбивала Григорьева с толку, он даже подумал, что культурист боится его и пытается задобрить, но Бройлер однажды проговорился, сказав:

– Жалко мне тебя, жить тебе осталось совсем ничего, получай удовольствие, пока можешь.

Игорь в глубине души обрадовался. Самоуверенность врага еще больше увеличивала его, Игоря, шансы на победу.

Наконец, когда осень сменила лето и полились холодные дожди, Мартын подозвал к себе будущих поединщиков:

– Завтра приедет мусоровоз. Когда он остановится у столовой, быстро занырнете в него. Держите. Накинете на физиономии, чтобы не задохнуться, – Мартын протянул Игорю с Бройлером марлевые повязки.

– На выезде могут быть проблемы, – сказал Григорьев. – У лагерных ворот мусоровоз останавливался, и охранники с силой протыкали мусор заостренными металлическими щупами. Одним ударом они могли пронзить человека насквозь.

– Надо же! Думаешь, я без понятия, чем занимается на выезде охрана? – ядовито поинтересовался Мартын у Григорьева и, понизив тон, сказал: – Все договорено. Главное, чтобы вы не прошляпили момент, когда надо будет забраться в мусоровоз.

Игорь провел бессонную ночь. Он уже успел смириться с мыслью, что два десятилетия его жизнь будет настоящим кошмаром. Он старался приучить себя к лагерному быту, суровым порядкам, царящим в зоне. Игорь настроился терпеть и ждать, просто вычеркнуть два десятилетия из своей жизни, чтобы хоть остаток лет провести достойно. И тут вспыхнула надежда не через многие годы, а очень скоро отведать сладкий вкус свободы. Конечно, сначала придется выдержать тяжелейшее испытание, но Игорь твердо верил в удачу и собственные силы. Почему-то мысли о поединке тревожили его гораздо меньше, чем размышления о будущем с измененной внешностью и необходимостью начать с нуля. Где ему жить, какое применение найти своим силам и знаниям – на эти вопросы у Григорьева пока не было ответа.

Бройлера тревожили другие сомнения. Утром он не выдержал и спросил у Игоря:

– Слушай, если отсюда так запросто сделать ноги, почему Мартын до сих пор здесь кукует? По-моему, дело нечисто!

– Во-первых, у каждой зоны должен быть авторитетный смотрящий, который может держать в узде людей и договариваться с администрацией. Мартын, как законник, по традиции должен какое-то время проводить в зоне, а то власть над заключенными может от воров в законе уйти к другим людям. Во-вторых, куда ему бежать? В Африку или Южную Америку? Здесь его каждая ментовская собака знает, заметут мигом. Если же сунется в Европу, там его Интерпол сцапает. Насчет изменения внешности другая тема. Это мы с тобой мелкие сошки, а Мартын – человек серьезный, ему западло делать пластическую операцию, братва не поймет.

– А-а-а, ясно, – протянул Бройлер и уверенно добавил: – Тогда ты покойник.

Настал решающий момент. Мусоровоз остановился у запасного входа в здание столовой. Игорь с Бройлером, лениво прогуливавшиеся рядом, стремительно запрыгнули в кузов.