Командиры мужают в боях - [86]

Перед маршем я задержался ненадолго возле повозок, на которые уже погрузил свои минометы и мины капитан Сокур, собиравшийся занять свое место в колонне. Мы с ним так «своевались», что командир полка всегда придавал его батарею 1-му батальону.

К нам подошла Антонина Гладкая. На ней была защитного цвета стеганка, шаровары и сапоги. Голова по-деревенски повязана сереньким платком. Правда ли, спросила она, что есть приказ отправлять в тыл на учебу девушек, имеющих среднее образование. Я о таком приказе не знал.

— А если действительно есть, в чем я поеду? В этих штанах? — И в ее голосе зазвучала обида.

Я взглянул на одеяние Гладкой, на ее разношенные кирзовые сапоги, и так мне стало не по себе, будто я виноват в том, что славная девушка, которую пожилые солдаты ласково звали дочкой, облаченная в грубую солдатскую форму, страдала от сознания утраты своей привлекательности. Да и что за жизнь была у нее! Тот же режим, что и для солдат. Та же пища. Те же тяжелые марши от рубежа к рубежу. Те же изнуряющие бои. То же напряжение нервов. Мне хотелось утешить ее, сделать ей что-то приятное, но я не нашелся, что сказать.

— Так дадут же со склада, если будут отправлять.

— Уже два года воюю и ни разу никого ни о чем не просила, кроме сахара; ничего, кроме вот такого, не надевала на себя. — Она сердито одернула свою стеганку. — А теперь прошу: пусть ребята, они же впереди, что-нибудь подыщут для нас с Жанной.

— Боюсь, они вам с Жанной целый склад притащат. А в общем, не переживай. Залезай на повозку и спи. Сегодня, наверное, марш будет спокойным.

— Сазонову скажу про ваши амуры, — улыбнулся Сокур.

— Говори, говори, он знает, что у нас амуров нет, — весело откликнулась Антонина. — Мы же все трое воюем вместе почти с самого начала войны.

— Шучу.

— Сокур, что же ты девушек обижаешь? — спросил я командира минометной батареи, под началом которого воевала и Нинина подруга Жанна Ивановна Бадина. — Нине с Жанной нужна гражданская одежда. Говорят, есть приказ об отправке их в тыл на учебу. Ты не слышал?

— Не слышал. А насчет юбок пусть не волнуются, дам задание старшине батареи…

На указанный командиром полка рубеж мы пришли вовремя. Местность оказалась подходящей. Впереди, в лощине, лежал крупный, хорошо просматривавшийся населенный пункт. В тылу у стрелковых рот пролегала покрытая щебенкой дорога. Наш штаб разместился за нею, под скирдой соломы. Позади и несколько правее в овраге заняли огневые позиции минометная батарея Сокура и минометная рота Карнаушенко. Здесь же замаскировали повозки стрелковых и пулеметных рот, сосредоточили верховых лошадей, а метрах в пятидесяти от них разместили четыре 76-миллиметровые пушки 1-го артиллерийского дивизиона.

— Надо бы поскорее окопать орудия, — сказал я замполиту дивизиона капитану Татарникову и услышал в ответ, что он ждет командира дивизиона и остальные батареи. Возможно, они перейдут в другое место. В населенном пункте, по нашим данным, противника не было, поэтому хозяйственные взводы батальона и дивизиона уехали туда заправить кухни водой и приготовить завтрак. Вскоре, однако, они галопом прискакали назад. Иван Егорович Гаркавенко доложил, что, когда рассвело, они увидели у школы немцев и узнали от жителей, что там размещается их радиостанция.

— Сколько же там всего фрицев?

— Говорят, около двадцати.

Я приказал послать туда взвод из 2-й роты и захватить радиостанцию, а если удастся, то и пленить личный состав. С бойцами пошел мой заместитель Ильин. Он вернулся через несколько часов и привел трех пленных. Ильин подробно рассказал, что произошло возле школы.

Гитлеровцы встретили взвод сильным огнем из автоматов и пулеметов. Ворваться в здание с ходу не удалось, и кто-то из гвардейцев предложил поджечь его. Но Ильину — он ведь был педагогом — стало жаль школьное здание. Он решил атаковать еще раз. Фашисты снова отбились. Один наш боец погиб. Тогда секретарь партийной организации 2-й роты выскочил из своего укрытия, изо всех сил ударил прикладом по кирпичам, которыми были заложены окна. Заграждение развалилось. В пролом полетела граната. С криком: «Сдавайся!» — парторг пробежал вдоль стены к следующему окну и проделал то же самое. Воодушевленные его примером, солдаты забросали неприятеля гранатами, потом сорвали дверь и проникли внутрь школы. В короткой схватке они уничтожили десять фашистов. Трое были взяты в плен, и только одному каким-то чудом удалось убежать.

Допросив захваченных, Михаил Иванович Ильин выяснил, что эта группа совершенно не знала обстановки и считала, что советские войска еще далеко. Радиостанция предназначена для связи с авиацией.

Мы отправили гитлеровцев в штаб полка.

— Сегодня, наверное, будет сабантуй, — сказал мне Ильин.

— Что-то не предвидится. А откуда у тебя такие данные?

— Самочувствие… — И он как-то неуверенно пожал плечами. — Дрожит все внутри, как при приступе малярии.

— До сих пор ни разу не замечал, чтобы мой боевой заместитель дрожал и верил в предчувствия.

— Неудобно даже говорить… — Ильин засмущался, но не в его характере было утаить что-то от товарища, и он, решительно тряхнув головой, взглянул мне прямо в глаза: — Почему-то перед трудным боем меня всегда знобит. Глупо, конечно, но я уже уверовал в эту примету.