Командировка в Шотландию - [44]

– Нет, Роберт, я не могу.

– Почему, черт возьми! – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Потому что это неправильно.

– Неправильно? – Его пальцы больно впились в ее тело. – То, что было между нами на острове, неправильно?

Она молчала.

– Посмотри на меня и ответь мне, Тори! – потребовал он, приподнимая ее лицо за подбородок.

Виктория встретилась с ним взглядом и увидела, что его глаза мечут молнии.

– Прекрати, – прошипела она, вырываясь. – На нас уже оглядываются!

Действительно, некоторые из гостей, что были ближе, стали удивленно посматривать на них.

– Мне все равно. Я хочу, чтобы ты, глядя мне в глаза, сказала, что то, что произошло между нами, для тебя ничего не значит, – потребовал он.

Для истерзанных переживаниями нервов Виктории это было уже слишком. Она не могла сказать ему это, не могла солгать, но и сказать правду значило позволить ему растоптать ее гордость.

Вырвавшись из его объятий, она понеслась вон из зала настолько быстро, насколько позволяли высокие каблуки, проскочила коридор, потом холл и, только выбежав из парадной двери на холодный воздух, вспомнила, что забыла палантин, который во время обеда повесила на спинку стула.

Черт! – Виктория от досады едва не расплакалась. Этот палантин был дорог ей как память об отце – он привез его ей из Испании незадолго до своей смерти, – поэтому она не могла его здесь оставить. Придется возвращаться. Попросит кого-нибудь из обслуживающего персонала сходить в банкетный зал и принести его ей. Только бы не встречаться больше с Робертом.

Но едва она вошла обратно в холл, как тут же буквально налетела на него. Он придержал ее, не давая упасть, но Виктория тут же отступила назад, высвобождаясь из его объятий. В одной руке он держал ее палантин.

Виктория могла бы схватить палантин и убежать. В данный момент ей было наплевать, насколько глупо, по-детски это могло выглядеть. Ведь не побежит же он вслед за ней, роняя свое достоинство будущего лэрда.

Но что-то ее удерживало. Какие-то странные, непонятные искры, вспыхивающие в его глазах. Или, быть может, бешеный стук собственного сердца, которое готово было выскочить из груди. Он тоже замер, и несколько долгих мгновений они стояли, не сводя друг с друга горящих глаз.

– Ты вернулась вот за этим, – он приподнял руку, в которой держал ее палантин, – или все-таки передумала?

– Я вернулась за палантином, и я не передумала, – ответила она настолько твердо, насколько сумела.

– Ты совершаешь большую ошибку и сама знаешь это, – предпринял он еще одну попытку убедить ее.

– А мне кажется, это ты ошибаешься. – Серые глаза Виктории гневно сверкнули.

Он вскинул бровь, криво улыбнувшись.

– Вот как? В чем же? В том, что ты хочешь меня ничуть не меньше, чем я тебя? Не думаю. А если ты забыла, могу напомнить.

– Напомнить? – Она инстинктивно попятилась от него, но тут же уперлась спиной в дверь.

– Именно. – Одним движением он уничтожил расстояние между ними. – Вижу, ты нуждаешься в напоминании.

Виктория хотела убежать. И хотела остаться. Она уже ничего не знала. Единственное, в чем она не сомневалась, это в том, что случится в следующий момент. Подобно беспомощному оленю, ослепленному фарами машины, она замерла на месте. Его горящие глаза прожигали ее насквозь. Сознание ее словно раздвоилось: она и боялась того, что сейчас будет, и хотела этого больше всего на свете.

Когда он протянул руку, Виктория закрыла глаза. Пальцы коснулись ее волос, и сердце ухнуло куда-то вниз. Виктория вздрогнула – он нежно обхватил ее за талию и мягким, но нетерпеливым движением привлек к себе. Она ощущала его жар, его твердость, его силу и, когда ее мягкая плоть вжалась в его крепкую как стена грудь, почувствовала непреодолимую, ни с чем не сравнимую потребность в нем.

Дыхание покинуло ее и весь мир замер, когда его горячие, жаждущие губы прижались к ее трепещущим губам.

Не то боль, не то наслаждение пронзили насквозь все ее существо. Она больше ничего не понимала, ни в чем не была уверена. И на один короткий, пьянящий, безумный миг это перестало быть важным для нее. Осталось только это сводящее с ума желание, эта жажда быть с ним. Виктория пылко прижималась к нему, и, обвив его шею руками, вонзалась пальцами в густые жесткие волосы. Ее тело пылало от его обжигающих поцелуев, а стук сердца сливался с бешеным стуком его сердца.

– Тори, Тори… – бормотал он хриплым от страсти голосом.

Рука, обнимающая ее, скользнула к груди. Большой палец еще не коснулся соска, а Виктория уже чувствовала, как он возбужденно заострился и затвердел. Роберт прижался к ней животом, и, ощутив силу его желания, Виктория застонала. Всепоглощающий огонь страсти сжигал ее. Если он захочет заняться с ней любовью прямо здесь и сейчас, мелькнула у нее безумная мысль, она не воспротивится, не найдет в себе сил, даже несмотря на то, что в любой момент кто-то может войти и увидеть их.

На миг оторвавшись от ее припухших пылающих губ, Роберт слегка отстранился и вперил в нее взгляд пылающих глаз, в которых горел золотистый огонь.

– Ты же видишь, что происходит с нами, Тори. Прошу тебя, останься со мной. Я дам тебе все, что только пожелаешь. Все сокровища мира.