— Какая вы зануда! — поморщился Сэвилл. Он был не слишком послушным пациентом!
— А вы капризник! Я пойду поищу сестру.
— Не вздумайте! — Он схватил ее за руку.
Что делать? Боясь, что Сэвилл разнервничается и ему станет хуже, Эдни присела рядом с ним на постель.
— Не кипятитесь — я о вашем благе пекусь, — спокойно сказала она.
— Самое величайшее благо для меня сейчас — собственная постель! Кроме того, мне разрешили уехать.
— При условии? — спросила Эдни и получила еще один недовольный взгляд.
— При условии, что кто-то сможет присмотреть за мной следующие двадцать четыре часа.
— Разумеется, вы сразу подумали обо мне?
На его губах возникло подобие улыбки, но он сдержал ее.
— В противном случае они обратились бы к моим родителям.
Эдни была рада, что Сэвилл позвал ее. Если бы он позвонил утром на работу и сообщил, что болен, она не смогла бы увидеть его и оценить серьезность положения.
— Где ваша одежда? — спросила она, уводя разговор в сторону от опасной темы. Сама-то она решила, что ни при каких условиях не увезет его отсюда, пока не прояснит ситуацию.
— Отец забрал ее с собой! — недовольно сказал Сэвилл. Видимо, отец знал его слишком хорошо. Настолько хорошо, что понимал: Сэвилл смоется отсюда при первой же возможности.
— Значит, у вас нет и ключа от дома?
— Он взял только одежду, а ключи и бумажник оставил. Они в кармане этого халата.
— Вы немного бледны, — ласково сказала Эдни и почувствовала, как переворачивается ее сердце. Она не предполагала, что когда-нибудь увидит его слабым. — Прежде чем мы уйдем, мне надо выяснить, какие лекарства вам могут потребоваться. Может, вы пока приляжете?
Его взгляд говорил: черта с два! Эдни поняла, что он скорее умрет, чем признается в своей слабости. Она также поняла, что ей предстоит нелегкая битва, если врачи откажутся его отпускать, а он не захочет остаться.
— Скорей возвращайтесь! — сердито сказал он.
Эдни выяснила, что Сэвилл некоторое время находился без сознания. Сон был ему полезен, но необходимо было время от времени проверять, что он спит, а не впал в кому.
— Значит, я могу забрать его домой? — спросила Эдни.
— Боюсь, что мы вряд ли сможем его удержать, — улыбнулась старшая сестра.
Получив пузырек с лекарством, а также наказ позвонить при первых признаках ухудшения и ни в коем случае не разрешать ему завтра выходить на работу, Эдни вернулась к Сэвиллу, который лежал с закрытыми глазами.
— Может быть, стоит подождать до утра? — мягко спросила она.
— Вы хотите сохранить свою работу? — проворчал он, открыл глаза и сел в постели.
— У вас дар убеждения, — улыбнулась она и подошла поближе, чтобы помочь ему встать, если понадобится.
Он не воспользовался ее помощью, а встал с кровати сам, высокий, гордый, хотя Эдни не сомневалась, что чувствовал он себя не особенно хорошо.
— А где ваши тапочки?
— У меня их нет.
— Не можете же вы идти босиком!
Он бросил на нее взгляд, в котором отчетливо читалось: «Посмотрим!», и вышел в коридор.
Кроме кратких указаний, куда ехать, Сэвилл не произнес ни звука, и Эдни беспокоило его состояние. Чем скорее она привезет его домой и уложит в постель, тем лучше.
Он жил в прекрасном старом доме.
Дом был солидным, изысканным и, должно быть, стоил целое состояние, поняла Эдни. Когда они приехали, Сэвилл прошел босиком по тротуару и отпер дверь.
— Приготовить вам что-нибудь поесть? — спросила Эдни, отчаянно пытаясь не нервничать, когда они вошли в большую гостиную с высоким потолком.
— Я лягу спать! — услышала она в ответ.
— Я помогу вам, — предложила Эдни, не удержавшись.
Она поняла, что Сэвилл чувствует себя не слишком хорошо, когда, не пытаясь протестовать, он ответил:
— Делайте, как хотите.
Эдни хотела бы просидеть всю ночь у его постели. Она последовала за ним в просторную спальню.
Сэвилл включил свет, подошел к двуспальной кровати, развязал пояс халата, но вдруг остановился. Обернувшись, он посмотрел на растерянную Эдни. Потом, несмотря на его несомненную усталость, еле заметно улыбнулся и пробормотал:
— Закройте глаза, Эдни, — картина не ахти какая привлекательная.
Ее разбирал смех, и в то же время она почувствовала, что заливается краской. Эдни круто развернулась. Услышав, как заскрипел под его тяжестью матрас, и, подождав для верности еще несколько секунд, она повернулась.
Сэвилл лежал в постели. Его халат был брошен на стул. Эдни подошла к кровати. Глаза Сэвилла были закрыты.
— Как ваша голова? — осторожно спросила она.
— Вы имеете представление о том, что значит получить удар шаром для крокета?
— Я не могу пока дать вам обезболивающее, — с сожалением сказала она, узнав из разговора с сестрой, что лекарство надо дать не раньше чем через два часа.
— Вам нет никакой необходимости оставаться, — сказал Сэвилл. — Спасибо, что забрали меня.
Ей не нужна была его благодарность, она не хотела уходить домой. Но по его тону поняла, что возражать бессмысленно. Эдни поставила пузырек с лекарством на прикроватный столик.
— Все будет в порядке? — тихо спросила она и поспешно добавила: — Вы знаете, что вам нельзя выходить завтра на работу.
— Нельзя?
Сэвилл казался утомленным. Она протянула руку и, наклонившись, положила ладонь на его лоб. К ее удивлению, он высвободил правую руку из-под одеяла и накрыл ее руку своей.
