Командир - [77]

– Ребята, ау, ну вы что, идите быстрее сюда! Я вас заждался, – продолжал звать Костя.

Понять, откуда он говорил, не получалось. И ещё этот собачий лай надоедливый.

– Дэн, на этот раз след настоящий? – шёпотом спросил Витя, пытаясь совладать с накатившим внезапно страхом.

– Вроде, да.

– Пойдём по нему дальше.

– Ты уверен?

– Да! Мы разведчики и не позволим себя запугать какому-то лешаку. Дольше будем стоять – больше будем бояться. А здесь как учили: мысли выкинуть, работаем на рефлексах. И инстинктах. Только… держимся ближе друг к другу.

И ребята, злые на себя и ситуацию, пошли дальше. Они поймали кураж и уступать не хотели, кто бы ни оказался их противником.

Пасмурное небо, тяжёлые непроглядные тучи почти в буквальном смысле давили на голову. На нервы уж точно. И крики друга, заблудившегося в лесу и зовущего на помощь. Прямо как начало страшной сказки.

Костя появился внезапно – не в конце дорожки следов, а справа, в тридцати метрах от неё. Виктор еле успел перехватить автомат Дэна, но друг уже не собирался стрелять. Витя нажал на глазное яблоко, картинка вместе с Костей смазалась, как и положено реальному объекту, а не миражу.

– Костя, друг, ты как? – спросил Дэн.

Костя, ни слова не говоря, вытащил из-за спины автомат и открыл огонь. Разведчики прыснули в стороны. То ли друг их убивать не хотел, то ли из-за чар поглупел, но стрелял он от бедра, и длинная очередь никого не задела. Витёк ещё в прыжке дважды выстрелил из «Сайги», но тридцать метров для картечи это много. Все выстрелы ушли мимо. Юля отпрыгнула назад, в кусты, а вот Дэн, молодец, не сплоховал. Отпрыгнул, откатился, дождался, когда у Кости закончатся патроны (полторы секунды), и, пока тот перезаряжал оружие, дал две акцентированные очереди. По ногам. Костя мешком неловко завалился на бок, но добежать и выбить у него оружие друзья не успели.

Всех накрыла боль, какая бывает после удара током. Нервы выламывало от кончиков пальцев до позвоночника. Мышцы скрутило судорогой. Виктор на одних рефлексах отпрыгнул, попытался отползти от… боли. И неожиданно помогло, спазм внутри ослаб, но не прошёл. Зато уши разодрало от мерзкого визга и уханья. Вместе с этим внутри живота возникла липкая холодная пустота, сердце забилось чаще. Пришёл страх.

С десяток мелких прыгающих теней возникло вокруг. Нечисть, обезьяны. Виктор, плохо соображавший от боли и шума в ушах, стреляя, как и Юля, только на чувство, опустошил магазин в прыгавшие между деревьями тени. Застучал автомат Дэна и «ингрем» Юли – раз стреляют, значит, живы. Виктор отбросил ставшую ненужной «Сайгу». Зарычал, чувствуя, как в груди накапливается уже знакомое тепло. Выхватил нож и ПМ. Тоже расстрелял обойму. Новую вставить не успел. Щёлкнул выстрел, хлёсткий, из СВД. Вдруг стало тихо, очень тихо, и в этой тишине Виктор чётко расслышал, как что-то мягкое упало на землю с большой высоты. А потом обезьяны-нечисти опять завизжали. Одну, прыгнувшую прямо на него, Витёк насадил на нож и отшиб блоком. За ней появилась ещё огромная тварь, за один прыжок она оказалась прямо перед Ахромеевым. Виктор секунду ждал атаки, а потом с трудом сообразил, что морда перед ним собачья.

«Тварь» потянула влажными ноздрями, а потом быстро лизнула Виктора в лицо и принялась трепать «обезьяну» возле себя, как тряпичную куклу. Сын коменданта понял, что это подкрепление, почувствовал, как сила и напряжение в прямом смысле вытекают из него. Он осел на землю.

– Ахромеев? – донеслось откуда-то сверху.

– Так точно, – прошептал Витя.

– Цел?

– Так точно.

– Ну ты и мудак, Ахромеев.

Это были последние слова, которые услышал сын коменданта перед тем, как вырубился.

Очнулся Виктор в госпитале, в Зелёном Городе. Ему и всей его команде вкололи успокоительное и прямым рейсом на «Икарусе» доставили в столицу Колонии. Первое, что спросил Виктор, придя в себя: когда придёт отец.

Не потому, что боялся… вернее, боялся и хотел как можно быстрее пережить неизбежное.

– Александр Михайлович вас ждёт в приёмной, – ответила медсестра и удалилась.

Отец пришёл в палату очень сосредоточенный. Его лицо не выражало никаких эмоций, а это могло означать только одно: он был очень, ну очень сильно разозлён. Виктор ощутил знакомый холод в животе и учащение пульса, прямо как во время стычки в лесу.

– Значит, у тебя никаких серьёзных травм нет? – спросил он.

– Как видишь.

– Хорошо.

И от души заехал сыну по лицу открытой ладонью. Не врезал пощёчину, а именно ударил. А когда ты всю жизнь занимаешься единоборствами и ребром ладони можешь доску сломать, такой удар может быть очень сильным.

Виктора бросило на скрипучую кровать и отправило в нокдаун. Отец поднял его за грудки пижамы и оторвал от земли.

– Ты понимаешь, что ты сделал? – спросил отец страшным от гнева голосом.

Виктор не смог ответить, даже если бы и хотел. Зажмурился, ожидая продолжения и чувствуя, как наливается жаром вся левая сторона головы.

– Молчишь? – спросил Александр, сын ничего не ответил, и Хром отправил его обратно на койку. Через некоторое время спросил: – И как щека, горит?

– Не только щека горит, – честно признался Виктор, глядя снизу вверх.